Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Но опять же реальность здесь отличалась от пропаганды. Потому что пожертвования на программу «Зимней помощи» фактически были обязательными для всех с самого начала. Когда на пороге появлялся крепкий штурмовик в коричневой униформе и требовал взнос, немногие находили в себе смелость отказаться, а те, кто отказывался, подвергались угрозам и запугиванию, пока не ломались и не бросали свои деньги в ящик для сборов. В Баварии было объявлено, что те, кто не вносит пожертвования, будут считаться врагами Родины; некоторых публично проводили по улицам с плакатами на шеях, обличавшими их равнодушие, а некоторых даже увольняли с работы. Здесь очень показателен опыт одного фермера с майоратной собственностью во Франконии, который отказался делать пожертвование в 1935 году. Крейзлейтер Гер-стнер заявил ему, что «вы недостойны носить почетное звание фермера в национал-социалистической Германии», и предупредил, что потребуется «принять меры по предотвращению общественных беспорядков, вызванных вашим отношением», другими словами, фермер мог быть помещен в «превентивное заключение» в концентрационном лагере или столкнуться с физическим насилием со стороны местных штурмовиков. В одном кинотеатре в Бреслау в декабре 1935 года восемь вооруженных эсэсовцев появились на сцене в конце спектакля и объявили, что все выходы заблокированы, а в зале присутствуют враги народа, и все должны внести пожертвование на программу «Зимней помощи», чтобы доказать, что они не из их числа. По окончании краткого объявления двери распахнулись, и в зал вошли 50 штурмовиков с ящиками для пожертвований. В других местах рабочим приходилось соглашаться на автоматический вычет пожертвований из зарплаты в размере 20 % от базового подоходного налога (позже эта цифра была сокращена до 10 %). Те, кто зарабатывал слишком мало, чтобы платить налоги, все равно должны были вносить 25 пфеннигов с каждой суммы заработка. На одном заводе в 1938 году рабочим заявили, что если они откажутся от выплат, то сумма, которую они должны уплачивать, будет прибавляться к суммам, удерживаемым из зарплат их сослуживцев [1186] Behnken (ed.), Deutschland-Berichte, II (1935), 1,430, и V (1938), 77115; DeWitt, «The Struggle». .

Самое главное, что при согласии на автоматические выплаты плательщик получал право прибить к своей парадной двери специальную табличку, увидев которую, коричневорубашечники, члены Гитлерюгенда или других партийных организаций, собиравшие пожертвования, должны были не беспокоить хозяина и идти дальше. Однако на некоторых заводах рабочих просили делать дополнительные взносы, даже если они соглашались на удержание средств по программе «Зимней помощи» из своей зарплаты. И даже это не ограждало их от назойливого внимания штурмовиков, стоявших на улицах со своими ящиками для сборов, или от давления, оказывавшегося на владельцев магазинов и покупателей, с целью оставлять мелочь в ящиках «Зимней помощи», которые располагались на прилавках большинства розничных магазинов. Организаторы «Зимней помощи» предлагали собирать различные наборы иллюстрированных карточек, включая фотографии Гитлера. Детей иногда освобождали от школы на часть дня и раздавали им всякие безделушки для продажи на улицах с целью сбора средств на «Зимнюю помощь». Купив значок программы, можно было избавиться от внимания уличных сборщиков, однако лучше было приобрести специальный гвоздь, который служил свидетельством того, что человек имел щит «Зимней помощи», в который вбивались эти гвозди стоимостью 5 пфеннигов каждый, пока вся поверхность щита не покрывалась такими гвоздями, число которых примерно составляло 1500. Ношение значка «Зимней помощи» на улице могло рассматриваться как некоторая форма самозащиты и в то же время было своего рода призывом к другим быть солидарными с режимом. Зимой 1938/39 года было продано около 170 миллионов значков. Они широко использовались в качестве украшения рождественских елок дома [1187] De Witt, «The Struggle»; также Herwart Vorländer, «NS-Volkswohlfahrt und Winterhilfswerk des deutschen Volkes», VfZ 34 (1986), 341-80; и у него же Die NSV, 230, 53-4. .

Как и в случае со многими другими чрезвычайными мерами в Третьем рейхе, «Зимняя помощь» вскоре стала постоянным атрибутом социополитического ландшафта. Эта деятельность была оформлена законодательно 5 ноября 1934 года в виде Закона о сборах, который позволял Министерству внутренних дел и казначею нацистской партии приостанавливать деятельность любых благотворительных организаций и фондов, которые конкурировали с «Зимней помощью», таким образом, заставляя проводить все благотворительные акции в летние месяцы и гарантируя, что требования взносов будут обращены ко всем немцам круглый год. 4 декабря 1936 года это было подкреплено Законом о «Зимней помощи», который официально закрепил эту схему на постоянной основе. Статистика впечатляла. Зимой 1938/39 года выплаты из зарплат составили 105 миллионов рейхсмарок, а вместе со сборами и пожертвованиями, самые крупные из которых делались промышленными предприятиями и крупным бизнесом, общая сумма оказалась равна 554 миллионам. Таким образом, взносы по программе «Зимней помощи» составляли примерно 3 % от среднего дохода рабочего в то время. С 1933 года, разумеется, произошли некоторые изменения. После зимы 1935/36 года евреи были исключены из списков как жертвователей, так и получающих. А экономическое восстановление привело примерно к двукратному сокращению тех, кто получал «Зимнюю помощь», с 16 миллионов в 1933/34 году до 8 миллионов в 1938/39 году. К важным дополнениям к этой схеме можно отнести День национальной солидарности 1 декабря, когда выдающиеся деятели режима появлялись на публике, помогая собирать пожертвования на улицах, которые в общей сложности составили 4 миллиона рейхсмарок в 1935 году и не менее 15 миллионов в 1938 году. Кроме того, к этому времени для каждой семьи, фактически для каждого немецкого гражданина, стало более или менее обязательным каждое первое воскресенье месяца питаться анттопфом (дешевым тушеным рагу), все ингредиенты которого стоили не больше 50 пфеннигов. Вечером штурмовики или эсэсовцы либо представители нацистского управления по соцобеспечению могли постучать в дверь с требованием вернуть разницу между 50 пфеннигами и фактической стоимостью семейного обеда в качестве компенсации. Та же политика проводилась и в ресторанах. Гитлер демонстративно соблюдал эти правила, за воскресным обедом передавая список своим гостям с предложением сделать пожертвование подходящего размера. Альберт Шпеер впоследствии жаловался, что каждый такой обед «стоил ему от пятидесяти до ста марок». В таких условиях число гостей Гитлера в первое воскресенье каждого месяца скоро сократилось до двух или трех, что, по словам Шпеера, «вызывало едкие замечания Гитлера о духе пожертвования среди его соратников» [1188] De Witt, «The Struggle»; Speer, Inside, 179-80; Vorlander, Die NSV, 51-2. .