Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Конфликты, бушевавшие в первые месяцы 1934 года, впоследствии разрешились, так как Геринг почувствовал необходимость противостоять все возрастающей опасности, которую он видел в штурмовиках Рёма. В 1933 году Дильс с радостью следовал нацистскому политическому курсу, но его профессиональная беспристрастность помешала бы ему всеми правдами и неправдами противостоять штурмовикам. 20 апреля 1934 года Геринг заменил Дильса на посту руководителя гестапо Гиммлером [85] Собственный взгляд на свою отставку см. в Rudolf Diels, Lucifer ante Portas: Es spricht der erste Chef der Gestapo (Stuttgart, 1950). Детальное изложение всех этих событий см. в Christoph Graf, «Kontinuitäten und Bruche. Von der Politischen Polizei der Weimarer Republik zur Geheimen Staatspolizei», в Gerhard Paul and Klaus-Michael Mallmann (eds.), Die Gestapo — Mythos und Realität (Darmstadt, 1995), 73-83, и Johannes Tuchei, «Gestapa und Reichssicherheitshauptamt. Die Berliner Zentralinstitutionen der Gestapo», там же, 84-100. . После чего Гиммлер и Гейдрих натравили друг на друга Геринга и Фрика и, устранив формальные связи между СС и СА после «Ночи длинных ножей», получили новое пространство для маневра. Герингу и Фрику пришлось признать, что они были не в состоянии контролировать гестапо, хоть и заявляли о своей формальной власти в нем. В то время как Геринг в ноябре 1934 года наконец прекратил все свои попытки сохранить контроль над гестапо, Фрик и министерство внутренних дел продолжали бюрократическую борьбу. В 1936 году она наконец завершилась в пользу Гиммлера. Новым законом, принятым 10 февраля, гестапо было выведено из-под юрисдикции судов, для того, чтобы, выступая против его действий, никто не мог обратиться ни к какой внешней организации. Затем 17 июня указом Гитлера Гиммлер был назначен шефом германской полиции. Теперь Гиммлер мог поставить Гейдриха во главе гестапо и криминальной полиции, а также Службы безопасности СС, в то время как полицией порядка управлял эсэсовец Курт Далюге. Полиция и СС фактически начали смешиваться друг с другом, все больше профессиональных полицейских вступало в СС и все больше эсэсовцев занимало должности в подразделениях полиции. Таким образом, основное учреждение правопорядка в рейхе стало стремительно переходить от «нормативной» власти к власти «прерогативной», в 1939 году этот переход обозначило то, что Служба безопасности СС и полиция безопасности стали подчиняться Главному управлению имперской безопасности, контролируемому сверху Гиммлером и Гейдрихом [86] George C. Browder, Foundations of the Nazi Police State: The Formation of Sipo and SD (Lexington, Ky, 1990); он же Hitler’s Enforcers: The Gestapo and the SS Security Service in the Nazi Revolution (New York and Oxford, 1996); и Peter Nitschke, «Polizei und Gestapo. Vorauseilender Gehorsam oder polykratischer Konflikt?», в Paul and Mallmann (eds.), Die Gestapo, 306-22. .

Основной задачей изощренного аппарата полицейского контроля и репрессий в Третьем рейхе было вычисление и арест врагов нацистского режима в Германии. Серьезную оппозицию нацистам в первые годы существования режима составляли только коммунисты и социал-демократы. На последних свободных выборах в Германии в ноябре 1932 года левые политические партии получили 13,1 миллиона голосов, у нацистов было 11,7 миллиона. Они представляли огромную долю немецкого электората. Однако у них не было эффективных средств противостоять жестокости нацистов. Весь их аппарат, включая такие военизированные крылья, как «Союз бойцов красного фронта» и «Рейхсбаннер», а также связанные с ними организации, такие как профсоюзы, были безжалостно уничтожены уже в первые месяцы 1933 года, их руководители были отправлены в ссылку или в тюрьму. Многие из тех, кто в них участвовал или их поддерживал, даже если это было очень давно, были изолированы и дезориентированы. За бывшими активистами постоянно и неотступно следили, переписка и все их контакты прослеживались. Разделенные, озлобленные, взятые врасплох стремительным и вероломным захватом власти нацистами, они поначалу были совсем беспомощны и не знали, что им делать. О том, чтобы вновь организоваться и сформировать сильное движение сопротивления, не могло быть и речи [87] Лучшее недавнее изложение этих событий см. в Michael Schneider, Unterm Hakenkreuz: Arbeiter und Arbeiterbewegung 1933 bis 1939 (Bonn, 1999), 34-120; см. также Evans, The Coming of the Third Reich, 316-49, 355-61. .

Однако в некоторых аспектах социал-демократы и коммунисты были лучше подготовлены к сопротивлению, чем все другие группировки в нацистской Германии. Рабочее движение в прошлом постоянно запрещалось и подавлялось: во время политических репрессий Меттерниха в начале XIX века, во время послереволюционной реакции 1850-х и начала 1860-х годов и особенно во время действия антисоциалистического закона Бисмарка 1878–1890 годов. И не было ничего нового в том, что эти группы ушли в подполье. На самом деле некоторые ветераны времен закона против социалистов, когда социал-демократы разработали целую сеть секретных контактов и коммуникаций, действовали и при нацистах, спустя около сорока лет. Наслушавшись историй об их героизме и отчаянных безрассудствах в 1880-х годах и разочаровавшись в компромиссах, на которые партия пошла в последние годы существования Веймарской республики, многие молодые социал-демократы с удовольствием предвкушали возврат к революционным традициям партии. Если уж Бисмарк — политик мирового масштаба — не смог их сокрушить, то на успех Гитлера тем более не приходилось рассчитывать. Активисты социал-демократов тут же начали нелегально печатать листовки, плакаты и газеты и тайно распространять их среди тех, кто сочувствовал их идеям, чтобы попытаться укрепить их решимость сопротивляться попыткам режима сломить их. Многим придавало сил основанное на марксистской теории убеждение, которое в тот период превалировало в умах социал-демократов, о том, что нацистский режим не продержится долго. Это была последняя отчаянная попытка самосохранения капиталистической системы, которая, потерпев поражение в 1929 году, оказалась в глубочайшем кризисе. Все, что было необходимо, — это держаться вместе и ждать, пока Третий рейх развалится сам. Распространяя ясную и точную информацию об истинном положении вещей в Германии, было бы возможно разрушить идеологическое основание режима и приготовить массы к тому, чтобы устранить его [88] Краткое общее введение см. в Detlev J. К. Peukert, «Working-Class Resistance: Problems and Options», в David Clay Laige (ed.), Contending with Hitler. Varieties of German Resistance in the Third Reich (Washington, D.C., 1991), 35-48. .

Во многих частях Германии, в особенности в ее центральных промышленных областях с их традициями солидарности рабочему движению, сохранявшимися десятки лет, быстро собирались и начинали действовать тайные группы. Далее, в менее благоприятной культурной среде, социал-демократам удавалось перегруппировываться и тайно продолжать свою деятельность. Например, в Ганновере молодой Вернер Блюменберг, который впоследствии стал известен как последователь Маркса, основал «Социалистический фронт», насчитывавший около 250 членов и выпускавший мимеографированные бюллетени — «Социалистические листки» (Sozialistische Blätter) — тиражом 1500 экземпляров, которые члены организации распространяли среди своих людей в регионе [89] Wfemer Blumenberg, Kampfer fur die Freiheit (Berlin, 1959). . Подобные группы меньшей численности были созданы в баварских городах Аугсбург и Регенсбург и даже в «столице» нацистского движения — в Мюнхене. Они расклеивали по ночам плакаты на улицах, убеждали людей проголосовать «против» на плебисците 19 августа 1934 года. На рабочих местах они оставляли листовки с призывами или краткими сводками новостей, содержащими критику того, что говорит про эти события нацистская машина пропаганды. По всей Германии в эту работу были вовлечены тысячи бывших активистов Социал-демократической партии. Особенные усилия они прикладывали к тому, чтобы сохранить контакты с руководством партии, находящимся в Праге. Их целью было не просто поднять массы, а держать вместе всех людей, верных партии и торговому союзу, и дожидаться лучших времен. Большинство из них жили двойной жизнью, внешне подчиняясь режиму, но в свободное время тайно участвуя в оппозиционной деятельности.