Ричард Эванс - Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939

Тонкости расовой классификации дали занятие госслужащим на следующие недели с их бесконечными собраниями и внутренними обсуждениями. Настроенные более осторожно предупреждали, что определение полуевреев полными евреями привело бы к обращению существенного числа прежде лояльных немцев к лагерю внутренних врагов нацизма. Их позиция одержала победу, и в дополнительном декрете от 14 ноября 1935 года таких людей назвали метисами 1-й степени, если только они не исповедовали иудаизм или не состояли в браке с полным евреем, в этом случае они считались полными евреями (Geltungsjuden — на официальном жаргоне) со всеми вытекающими последствиями. Люди только с одним еврейским дедушкой или бабушкой считались метисами 2-й степени. Существовали и другие положения, касавшиеся всех родившихся после провозглашения нюрнбергских законов в 1935 году (они, как правило, имели больше шансов быть названными полными евреями). Законодатели признавали некоторую случайность таких мер, включив пункт, позволявший Гитлеру исключать из этой категории кого угодно и когда угодно. Он действительно иногда использовал эту возможность, либо это делали другие от его имени с помощью печати с его подписью на документе, известном как Декларация немецкой крови. А тем временем установление еврейского происхождения сводилось к определению того, исповедовали ли дедушки или бабушки конкретного человека иудаизм — это превращало научные утверждения о важности расы и крови в определении еврейской или немецкой идентичности в фарс. Генеалоги вдруг стали самыми востребованными специалистами во всей стране, когда немцы занялись поиском в церковно-приходских книгах и других источниках доказательств своей расовой чистоты для включения их в так называемое Свидетельство о происхождении (Ahnennachweis), которое теперь стало необходимым документом для карьеры на государственной службе и фактически на любой другой работе [1289] Jeremy Noakes, «The Development of Nazi Pölicy towards the German-Jewish «Mischlinge», 1933 — 1945», Leo Baeck Institute Year Book, 34 (1989), 291-354; у него же «Wohin gehören die «Judenmischlinge»? Die Entstehung der ersten Durchführungsverordnungen zu den Nürnberger Gesetzen», in Ursula Büttner (ed.), Das Unrechtsrregime: Internationale Forschung über der Nationalsozialismus: Festschrift für Wfemer Jochmann zum 65. Geburtstag (2 vols., Hamburg, 1986), II. 69-89; Longerich, Politik, 112-15; Friedlander, Nazi Germany, 151-67; Meynert, V&s vor der «Endlosung» geschah, 247-51; Meyer, «Jüdische Mischlinge», 29-31 и 96-104; Kaplan, Between Dignity and Despair, 74-93. .

Пресса представляла нюрнбергские законы как меру по стабилизации, которая поможет еврейскому меньшинству в Германии спокойно жить по своим правилам. Министерство пропаганды Геббельса тщательно пресекало триумфальные или злорадствующие настроения в прессе, запрещая «передовицы в стиле «Получайте!» [1290] Toepser-Ziegert (ed.), NS-Presseanweisungen, III: 1935, 586 (16 сентября 1935 г.). . Тем не менее законы открыли дорогу для дальнейшей массовой дискриминации всех, кто считался евреем. Через две недели после указа от 14 ноября 1935 года Гитлер задним числом аннулировал его положение, которое запрещало какие-либо дополнительные меры по обеспечению чистоты немецкой крови помимо указанных в законодательстве. Это позволило неправительственным организациям применять арийскую статью к своим членами и сотрудникам — не только к евреям, но и к людям смешанной расы. Дальнейшие меры устанавливали новые ограничения на допуск евреев к государственным должностям. Люди с двумя еврейскими бабушками или дедушками теперь должны были получить официальное разрешение из Имперского комитета по защите немецкой крови, если они хотели вступить в брак с неевреем. Однако представители партии в Комитете отклоняли подобные заявления с такой регулярностью, что в 1936 году он был ликвидирован, а такие заявления стали направляться на рассмотрение одному чиновнику. Несмотря на это, метисы все же могли получать образование, им не запрещали вступать в сексуальные или другие отношения с неевреями, и во многих отношениях они вели более или менее обычную жизнь. Для мужчин это включало военную службу. Руководство армии было всерьез встревожено тем фактом, что запрет на службу в армии для метисов лишит их тысяч потенциальных призывников. В письме адъютанту по сухопутным войскам при Гитлере, полковнику Фридриху Хоссбаху, от 3 апреля 1935 года один чиновник Министерства внутренних дел сообщал о том, что в стране было 150 000 полуевреев и евреев на четверть мужского пола призывного возраста. Это чрезмерное преувеличение только усилило озабоченность армии [1291] Meyer, «Jüdische Mischlinge», 230-37. .

У руководства армии на самом деле были серьезные основания для беспокойства. К концу 1935 года практически все остававшиеся в рядах вооруженных сил еврейские офицеры и рядовые были уволены, а в начале лета 1936 года армия заключила соглашение с Гитлером о том, что белые мужчины, полуевреи и евреи на четверть обязаны были служить, хотя и не могли больше занимать руководящие посты в вооруженных силах, если только не получали особое личное разрешение от Гитлера. Генеалогическое управление нацистской партии бомбардировало военных сведениями об офицерах, которые «не были чистыми арийцами» и, по его мнению, должны были быть смещены со своих постов. Однако многие старшие офицеры в 1936—1937 годах все еще не принимали политического вмешательства в военные дела и игнорировали такие требования. Кроме того, проверка происхождения десятков тысяч человек была практически невыполнимой задачей, и довольно много офицеров смогли успешно скрывать свое частично еврейское происхождение, по крайней мере до начала войны, а иногда даже дольше. А с точки зрения армии, разумеется, единственное, что имело значение, это были ли они хорошими солдатами, моряками или летчиками [1292] Bryan M. Rigg, Hitler’s Jewish Soldiers: The Untold Story of Nazi Racial Laws and Men of Jewish Descent in the German Military (Lawrence, Kans., 2002), 51-109. Название вводит в заблуждение — они совершенно не были «еврейскими» солдатами, то, что они были наполовину или на четверть евреями, делало их больше немцами, чем евреями, в том, что касалось вооруженных сил. Данные Ригга о 150 000 немецких солдатах смешанной расы, служивших в период между 1933 и 1945 г., кажутся преувеличением, учитывая что в переписи 1939 г. общее число людей всех возрастов и обоих полов, которые относились к смешанной расе в соответствии с нюрнбергскими законами, составляло не более 114 000 в Германии и Австрии вместе. .

Отношение армии в четкости отражало спорный и неопределенный статус многих жителей Германии частично еврейского происхождения после 1935 года. Тем не менее в целом люди смешанной расы и даже евреи в некоторой степени были успокоены принятием нюрнбергских законов, поскольку они устраняли главные элементы неопределенности их статуса и обещали покончить с яростными антисемитскими кампаниями предыдущих месяцев. Партийные активисты понятным образом с радостью восприняли эти законы, справедливо посчитав их важным шагом на пути к полному исключению евреев из немецкого общества. Однако агенты и гестапо, и социал-демократов сообщали о критическом и даже враждебном отношении к нюрнбергским законам даже в социальных группах, которые обычно были далеки от симпатий к евреям. Четыре пятых населения Палатината осуждали законы, рабочий класс практически единогласно отвергал нацистский антисемитизм, а мелкая буржуазия не одобряла их, потому что мелкие бизнесмены боялись, что законы приведут к возобновлению бойкотов немецких товаров в других странах. Однако даже социал-демократы допускали, что большинство людей были так запуганы летним насилием и пропагандой вокруг нюрнбергских законов, что переставали ходить в еврейские магазины. Реакция большинства населения характеризовалась равнодушием и пассивностью [1293] Сводка имеется в Longerich, Politik, 106-11; оригиналы см. в Behnken (ed.), Deutschland-Berichte, II (1935), 1026-1045, и III (1936), 20-55; см. также Otto Dov Kulka, «Die Nürnberger Rassengesetze und die deutsche Bevölkerung im Lichte geheimer NS-Lage- und Stimmungsberichte», VfZ 32 (1964), 582-624. .