Акрам Шарипов - Генерал Н. В. Крисанов

— Тылы оторваны, нет ни тяжелой артиллерии, ни авиации. И вообще инженерный отдел армии не в состоянии выполнить задачу в установленный вами срок.

— И все-таки к ночи на одиннадцатое ноября надо кончить подготовку! — спокойно ответил Фрунзе. — Я пришлю к вам фронтовых инженеров. Они помогут. Но только, — уже в тоне приказа подчеркнул командующий, — к ночи на одиннадцатое надо кончить подготовку.

По личному указанию М. В. Фрунзе в 4-ю армию приехал Крисанов. Там он встретился с начальником инженерных войск армии. Тот был категоричен:

— Переправить наши войска невозможно!

Однако Крисанов был другого мнения. Он еще в пути подготовил свои инженерные расчеты по сооружению переправы и теперь выложил их на стол.

— Вот, смотрите. Мы провели рекогносцировку. Местных ресурсов вполне достаточно для того, чтобы переправить вашу армию.

— Где мы возьмем такое количество шестиметровых бревен и круглое железо? — попытался возразить начальник инженерных войск.

— Недалеко от того места, где намечено строить новый мост, есть и бревна и круглое железо. Не мешало бы вам знать это.

Крисанов с полным знанием дела доказал возможность обеспечить переправу войск 4-й армии. Но пока это была теория. Надо было осуществить все на практике. Николай Васильевич включился в работу. Его видели повсюду: и там, где заготовлялся строительный материал, и там, где забивали сваи, и там, где строили плоты. Он забывал про еду и сон, и лишь через каждые четыре-пять часов менял уставшего коня. Дмитрий Михайлович Карбышев потом так оценил эту напряженную деятельность своего ученика: «Крисанов при обеспечении форсирования Чонгары проделал титанический труд».

В первой половине дня 11 ноября по радио было передано сообщение: «Срочно. Всем, всем, всем. Доблестные части 51-й Московской дивизии в девять часов прорвали последние Юшуньские позиции белых и вступили на землю Крыма. Противник в панике бежит…»

Врангель, бежавший на французском эсминце в Константинополь, уже не мог спасти свое воинство от разгрома. 15 ноября 1920 года М. В. Фрунзе передал радиограмму В. И. Ленину: «Сегодня наши части вступили в Севастополь. Мощными ударами красных полков раздавлена окончательно южнорусская контрреволюция».

После окончания гражданской войны войска Южного фронта были реорганизованы в Вооруженные силы Украины и Крыма. Теперь перед ними встали новые важные задачи: обеспечить неприкосновенность границ, ликвидировать бандитизм, помочь в восстановлении сельского хозяйства Украины, шахт Донбасса, заводов и рудников Криворожья.

В первые годы мирного строительства Д. М. Карбышев и Н. В. Крисанов продолжали работать в инженерном управлении Вооруженных сил Украины и Крыма. Они учились, совершенствовали свое воинское мастерство. Исключительное значение для их развития имело то, что они близко наблюдали деятельность выдающегося полководца революции, пламенного большевика Михаила Васильевича Фрунзе.

Осенью 1922 года Д. М. Карбышеву и Н. В. Крисанову довелось вместе с М. В. Фрунзе инспектировать 2-й кавалерийский корпус, которым командовал герой гражданской войны Григорий Котовский. Части корпуса размещались в Бердичеве, Гайсине, Тульчине, штаб корпуса находился в Умани. Случилось так, что во время корпусных учений Н. В. Крисанов в одном из полков оказался вместе с М. В. Фрунзе. На всю жизнь запомнились ему слова великого полководца, сказанные Григорию Котовскому:

— Боец хорош, когда рядом с общественным характером сознания жива в нем его собственная личность. И чем ярчетсолдатская индивидуальность, тем лучше. Что за солдат без сметки, без сильной воли, без знания своего дела.

Крисанов прислушивался к каждому слову М. В. Фрунзе, вдумывался в каждый его совет, в каждое замечание, наблюдал, как он разговаривает с бойцами и командирами.

Подводя итог инспектированию, М. В. Фрунзе сказал:

— Для нас, командиров Красной Армии, самое опасное — рутинерство, схематизм и шаблонность приемов. Вместе с тем любой из приемов может оказаться подходящим в известной обстановке. В чем же дело? В том, чтобы умело выбрать из множества возможных средств именно то, которое наиболее полезно в данной обстановке. А такое уменье, товарищи, дается лишь марксистско-диалектическим методом анализа. Вот одна из важнейших причин, по которым марксистско-диалектический метод должен стать руководящим в советской военной науке…

Не один раз Карбышев и Крисанов в дружеских беседах говорили о М. В. Фрунзе, восхищались его умом, мужеством, партийной принципиальностью. Для них он был образцом военного руководителя.

Вскоре после проверки 2-го кавалерийского корпуса и возвращения в Харьков Д. М. Карбышев был переведен в Генеральный штаб Красной Армии, в Москву. Друзья расстались, но их дружба не прекратилась.

В 1923 году Крисанов был назначен председателем комиссии по расквартированию войск. Эта его работа была отмечена благодарностью в приказе командующего войсками Украины и Крыма. В 1924 году он был переведен в Москву на должность начальника планового отдела военно-строительного управления Красной Армии.

Приехав в Москву, Крисанов сразу же решил повидаться с Карбышевым. Но Дмитрия Михайловича не оказалось дома — он был на одном из подмосковных полигонов. Лидия Васильевна, жена Карбышева, не удивилась приходу гостя. К Дмитрию Михайловичу часто приходили сослуживцы. Он считал своим священным долгом помогать в работе тем, кто нуждался в этом. К Карбышеву, очень простому, душевному человеку, шли с легким сердцем. Он отдавал людям все, чем сам владел.

Через несколько дней Крисанов позвонил Карбышеву. Телефонный звонок прервал подготовку Дмитрия Михайловича к очередной лекции.

— Я вас слушаю.

— Дмитрий Михайлович, спешу сообщить о своем прибытии.

— Очень рад за вас, Николай Васильевич! Милости прошу ко мне домой.

В тот же день Крисанов побывал на лекции Карбышева. Ему всегда нравилась лекторская манера Дмитрия Михайловича. Читал он без конспектов и всевозможных методичек. Говорил свободно, просто и на редкость доходчиво.

Слушая лекцию, Крисанов был уверен: все, что он здесь услышит, пригодится в работе. Лектор говорил о фортификации, о военно-полевом строительстве:

— К началу войны 1904 года наше инженерное оснащение было ничуть не хуже японского, но здесь обнаружилось наше полное неумение пользоваться техникой. Маскировочные средства не применялись. Средств форсирования вечно не оказывалось под рукой. Самые простые земляные сооружения возводились недопустимо медленно…

Когда потом в Генеральном штабе Крисанов знакомился с планом строительства военных укреплений и оснащения Красной Армии новой техникой, он невольно вспоминал слова Карбышева, сказанные им на лекции: «Японская война показала наше неумение пользоваться имеющейся техникой и инженерными сооружениями». И тут же приходила другая мысль: «Этого не должно быть в будущей войне. Нельзя допустить этого».