Геннадий Веревкин - Заметки краеведа в третьем поколении

В 1875 году поездку по Каме от устья до Усолья предпринял писатель Василий Немирович-Данченко (родной брат театрального деятеля Владимира Немировича-Данченко). Свои впечатления он описал в книге «Кама и Урал», где Усолью посвящено 30 страниц убористого текста.

С появлением на Каме пароходов у жителей Перми было принято прокатиться до Усолья, где была конечная пристань. Люди наслаждались отдыхом на воде, целый день гуляли по Усолью, а потом плыли назад. Такую поездку совершил с друзьями в 1866 году Ф. М. Решетников И описал в рассказе «Глухие места»:

«В Усолье мы приплыли в 5 часов. Рабочие на соляных варницах, мужчины и женщины, уже отработалась: одни из них бегали друг за другом, колотили друг, друга, причем женщины взвизгивали; другие, сидя на набережной в разных местах, пели песни. Кругом мрачно, на балконах стоят купчихи, жены заводских управляющих и их дочери; они хотят взглянуть, кто приплыл на пароходе. Из пассажиров состоятельные люди оказываются знакомые. Дамы кланяются, мужчины справляются о здоровье.

— Заходите! — кричат дамы.

— Покорно благодарим. Приду-с!

— Пожалуйста, — скучно!..

Знакомый, с которым я условился ехать до Чердыни, сказал мне: «Здесь еще весело, потому что народ поразвитее и более общителен, чем в других местах. Но и здесь есть особые кружки: заводчики знаются с заводчиками, купцы с купцами, чиновники с чиновниками. Для народа только нет никаких развлечений». Моего спутника как губернского чиновника здесь встретили с почетом, и я попал в аристократический дом; но со мной избегали разговаривать и только к чаю пригласили в зал.

Посредник повел меня в трактир, носящий название «Усолье». Трактир состоял их двух комнат, с грязным полом, не оклеенными стенами. В большой комнате пили чай рабочие. И ругались с хозяйкой, запрещавшей им курить в трактире».

Некоторые дома с балконами на двух главных улицах Усолья уцелели до сих пор. Трактир действовал до 1963 года, только в советское время носил название «Чайная». Сейчас это жилой дом, выходящий боковой стеной на главную площадь и находящийся в аварийном состоянии, хотя люди в нем живут.

Пожалуй, это все источники, которыми располагал Горький для просвещения Коновалова.

Коновалов был неграмотен, но некоторые ученые люди в наше время недалеко ушли от него в знаниях об Усолье. В 1960-х годах начало выходить полное академическое собрание сочинений А. М. Горького в издательстве «Наука» под патронажем Института мировой литературы им. А. Горького Академии наук СССР. В 1969 году вышел 3-й том, где помещен рассказ «Коновалов». Комментарий готовила группа из 6 человек. Слово «Усолье» в примечаниях получило следующее содержание: «Усолье — город на Урале, в верховьях реки Камы (переименован в Березники)». Усолье претерпело множество административных перетрясок, но только названия за 403 года своего существования не меняло ни разу.

Литературовед Натан Эйдельман в своих исторических исследованиях показал, как близки поколения, разделенные, казалось бы, пропастью столетия. Видимо, впечатления от чтения «Подлиповцев» натолкнули и в наши дни писателя Виктора Астафьева вспомнить о них в одном из произведений о Великой Отечественной Войне.

«Бой кончился к утру. На рассвете отыскивали раненых, замерзавших на снегу, хоронили убитых. Взвод набрел на хутор. Солдаты пили самогон. Ординарец взводного командира Шкалик да еще Ланцев были непьющими. Шкалик быстра захмелел. И вдруг ни с того ни с чего ляпнул: «А мы из Чердынского району! У нас писатель Решетников жил! — звонко кричал Шкалик и стукнул кулачишком по столу: — «Подлиповцев» читали? Это про нас».

Потомок подлиповцев был, как и они, беспечен. Однажды, помогая лошадям тащить из липкой грязи повозку, он наткнулся на минное ограждение и взорвался».

Шкалик — персонаж «современной пасторали» Виктора Астафьева «Пастух и пастушка», книги «горькой правды» о войне, где было тяжело не только воевать, но и «нести свою душу».

Боец Шкалик и вовсе недалеко ушел от героев «Подлиповцев» — не зря он говорил: «Это про нас». В детстве он слышал от отца и деда, как жили впроголодь, как ходили на соляные промыслы Усолья и там от непосильного труда надрывались и гибли.

Влияние Горького чувствуется в каждой строке.

Раньше в Кокшарово можно было попасть, пройдя 8 километров по просёлочной дороге из деревни Новожилово. Но та дорога давно заброшена и сохранилась лишь частично. Однако любители бега и лыжных прогулок её хорошо знают (прямой участок идёт параллельно забору бывшей воинской части).

Деревня Кокшарово знаменита была тем, что на угорах вокруг неё было много крупной и особенно пахучей земляники. За день некоторые ягодницы могли набрать целое ведро. Но когда в 1960 году проложили автомобильную дорогу до Перми с проездом через Яйву, старую просёлочную дорогу до Кокшарово забросили, да и ягод стало меньше.

Кокшарово стояла на возвышенности, на городище древних времён. Но лопаты археолога там не бывало. У подножия холма и сегодня бьёт ключ. Любители лыжных прогулок иногда набирают здесь воду в бутылки и уносят домой. Ключ обнесён срубом. К сожалению, у местных старожилов не сохранилось никакого предания об этом источнике, изгладилось всё из памяти народной.

Вошла деревня в историю вот каким образом. В 1861 году было отменено крепостное право. Крестьяне получили личную свободу, но были изданы «Дополнительные правила». Согласно им крестьяне ещё три года должны были работать на прежних хозяев. Крестьянский люд по всей России не признавал «Дополнений», считал их фальшивкой. По стране прокатилась волна недовольства. В некоторых деревнях с бунтарями разбирались войска. Отказались работать и крестьяне в деревне Кокшарово, как и во всей Троицкой волости. Однако войск не вызывали, ограничились тем, что приехала полиция. Всех мужиков выпороли, и те начали отработку. Так бесславно кончилась первая забастовка в наших местах.

Недалеко от Кокшарово была деревня Кокшарово-малая. Она была действительно «малая». Было в ней всего два двора, но они давно исчезли.