Иван Черданцев - Красный орел. Герой гражданской войны Филипп Акулов

Обрадовал жену Татьяну:

— Дома теперь буду. Отвоевался. Хватит.

Всплакнула она на радостях.

— Умаялась я тут одна-то. Заплот вон покосился: подправить некому…

— Ладно, подправим. Сам стосковался по работе.

Стал он готовить сбрую к весне, подремонтировал телегу, заменил доски на крыше погреба. Избу брату затеял строить…

Татьяна радовалась, но Филипп вскоре охладел к хозяйству, не до него было.

Мужики-односельчане гордились Филиппом.

— Не каждому дано, — рассуждали они, — из мужика в ваше благородие выйти. Да еще Георгиевские кресты всех степеней, медали… Тут талант нужен! Носок такой в военном деле иметь…

На вопросы мужиков про медали и кресты Филипп насмешливо фыркал:

— Генерал снял. Видите, только дырки на гимнастерке.

— Неужто содрал?

— Ну, уж если правду говорить, — неохотно объяснял Акулов, — то сам я их сорвал. Генерал этот приехал к нам на передовую в наступление звать. А мы навоевались! Хватит уж за царя да толстопузых свою башку подставлять. Это я ему прямь на прямь и выложил, — усмехнулся Филипп. — Укорять меня крестами начал… Ну, я сорвал их и…

— Неужто так и лишился совсем? — удивлялись мужики.

— Да нет. Подобрал потом. Домой привез, в сундук спрятал. Теперь они ни к чему! Теперь такое заваривается, не до царских крестов…

— Как так? — беспокоились мужики.

— Власть новая, врагов у нее много, — неопределенно отвечал Филипп.

И все чего-то ждал, присматривался.

Фронтовики, все больше беднота, встречая Филиппа, укоряли:

— Ты что же это от нас воротишься? Советская власть — она не только для бедняков — и для середняков тоже. Теперь, брат, к одному краю давай — к нам или к Крысанушке. В сторонке не устоишь…

Крысанушко — самый богатый мужик в селе. Его добротный пятистенок, крытый железом, стоит в центре села, напротив церкви. Полсела ходит у него в работниках в страдную пору. Мужик прижимистый, жадный. К тому же волостной староста.

За него Филипп держаться не собирался. Но и на речи фронтовиков отвечал уклончиво:

— Недосуг все…

Однако бурная жизнь, развернувшаяся в селе, захлестнула и его.

Верховодил бедняками Дмитрий Шелементьев, большевик. Ходил он по селу независимо, не ломая шапки перед Крысанушкой. Уверенно председательствовал на собраниях.

— Мы — власть в селе, нам и устанавливать порядки, а не богачам, — говорил он. — Ушло их время!

Из соседнего села Крестовского приходил в Шутинское Протас Худяков, тоже фронтовик и тоже бедняк. Протас когда-то батрачил, ходил на заработки в Камышлов, Алапаевск, Ирбит, работал на заводах. В войну дослужился до младшего унтер-офицера, встретился на фронте с большевиками и сам стал большевиком. Солдаты избрали его в волостной Совет.

В установлении Советской власти в селе Протас принимал самое активное участие.

И Худяков и Шелементьев нравились Филиппу, было в судьбе всех троих что-то общее…

Неожиданно для себя Акулов оказался избранным в волостной Совет. Крестьяне по предложению большевистской ячейки выбрали его вначале народным судьей, а потом и председателем Шутинского волсовета.

В Совет вошли также Худяков и Шелементьев. Один возглавил земельный отдел, а другой — работу с беднотой.

Избрание Акулова на эти должности было свидетельством глубокого уважения к герою и кавалеру Георгиевских крестов. Даже кулаки первое время признавали Филиппа, ибо видели в нем человека заслуженного, получившего награды от самого царя. Решал он спорные вопросы между старыми и новыми порядками, утверждал Советскую власть. Решал, как надо, переделывать после него волсовету не приходилось. Не терпел никакой бумажной волокиты. Выслушает, уставившись круглыми глазами на человека, будто насквозь его видит, скажет свое решение, словно ножом отрежет.

Однажды перед пахотой волсовет начал перераспределять землю, отнимать у богачей излишки и передавать бедноте. Кулаки пытались сохранить землю, уговаривали Филиппа, угрожали. Потом поняли: бесполезно, враг он им. За Советскую власть Акулов стоял твердо. И хотя политические убеждения его сложились позднее, он сразу же показал себя искренним защитником интересов трудовых крестьян.

Классовое чутье помогло ему выбрать правильный путь. Став на сторону Советской власти, Акулов остался верен ей до конца. Такой уж был у него характер: если что делать, то делать решительно и бесповоротно. Очень помогла Филиппу работа с большевиками в волсовете. Себя Филипп не считал большевиком, но на всех заседаниях ячейки присутствовал. Несколько раз ездил на съезды председателей волсоветов в уездный центр Камышлов, где большевистское руководство ставило задачи укрепления Советской власти. Эти задачи он практически осуществлял у себя в волости, опираясь на большевистскую ячейку, которая полностью ему доверяла, видела в нем волевого, энергичного председателя.

В конце мая 1918 года против Советов поднялся чехословацкий корпус, следовавший на родину через Сибирь. Появились белые отряды. В июне вся Сибирь оказалась в руках врага.

Мятеж белочехов — как береста в куче сухих дров. Полыхнули кулацкие мятежи по селам.

В Шутинском был создан отряд по борьбе с мятежниками. Командиром хотели было назначить Филиппа, но он отказался:

— Пусть Шелементьев командует. У меня еще рана не зажила, вон осколки из ноги выходят.

По предложению большевистской ячейки крестьяне выбрали Акулова волостным военным комиссаром.

Обстановка требовала незамедлительного отпора врагу.

За короткое время в волости образовалось несколько добровольческих партизанских отрядов и дружин. Большой отряд Шелементьева вобрал в себя малочисленные отряды и стал называться объединенным. Всей работой по созданию добровольческих отрядов и мобилизацией крестьян в Красную Армию руководил Акулов. Военное дело он знал, авторитет его как человека военного был большим.

С приближением белочехов становилось все более неспокойно в окружающих селах, особенно в сторону Тамакуля, богатого кулацкого села, где столкнулись силы белых, движущихся из Шадринска, и красных, направленных из Камышлова и Катайска. Часть кулацких сынков из Шутинского подалась под Шадринск…

В это напряженное время и вызвали Акулова в Катайск. Татьяне, своей жене, он сказал, что едет ненадолго, наскоро простился. А вернуться домой ему пришлось только после окончания гражданской войны.

Явился Акулов к Подпорину в тот же день.

— Кто звал? — с достоинством, прищуря глаза, спросил он. За этим вопросом стояло: Шутинское — волость, Катайск — тоже волость, кто мог вызывать Шутинского волостного комиссара?

Предстал перед Подпориным в гимнастерке, темных шароварах, ярко начищенных хромовых сапогах и мягкой фетровой шляпе.