Виктор Бабушкин - Врач Е. П. Серебренникова

«…Иван Иванович! 25 лет тому назад вы вступили в общественную жизнь. Деятельность ваша началась в ту светлую, молодую пору, которую переживало наше отечество — в эпоху шестидесятых годов.

Хорошее было время!..

Вместо профессорской кафедры, для которой вы предназначались университетом, вы отправились земским врачом в русскую деревню.

Действительность не замедлила дать себя знать.

Земский врач 60-х годов, кроме светлой головы и горячего сердца, ничем не располагал: не только не было больниц, аптек, помощников, даже пациентов не было, хотя кругом свирепствовали болезни и косила смерть. Мужик не шел к врачу, и врачу негде и нечем было лечить его… Ум терялся, не зная за что взяться… Надо было работать над организацией земской медицины, выбирая между разъездной и стационарной системой, а пока не устроятся больницы, надо странствовать то в телеге, то верхом — по деревням и избам, — во всякую непогодь и притом часто нежеланным и непрошенным гостем, соперником знахаря и всех его сторонников. А кругом невежество массы, претензии общества, недостаток средств у земства…

Глаза видели, где зло, голова знала, как исправить его, сердце рвалось на помощь ближнему, но руки были связаны…

В это время вы издали брошюру «Земская медицина», из которой впервые общество и земство познакомились с тогдашним плачевным положением земско-медицинского дела и в которой впервые была проведена грань между врачебной и санитарной медициной в земстве…

Я в то время только что начала учиться медицине и думать о предстоящей врачебной деятельности, и, часто собираясь студенческим кружком, мы читали ваши статьи, увлекались ими и стремились работать на той же земской ниве, откуда раздавался ваш голос. Образ ваш, образ земского врача, труженика, луча света в темном царстве, был создан нашим воображением…»

Студенты медико-хирургической академии во всем помогали слушательницам женских курсов. Большинство из них горячо выступало за равноправие мужчин и женщин.

Однажды на лекцию по анатомии, которая читалась для первокурсников (среди них находились и курсистки), пришли студенты старших курсов. Читал профессор Ландцерт. Зализанные набок светлые волосы на прямо посаженной голове молодили профессора. Слегка навыкате голубые глаза его уверенно оценивали аудиторию, оставаясь всегда ясными и холодными. Профессор со вкусом выбирал слова и отрывисто бросал их. Во всем чувствовалась эрудиция, хорошее знание своего предмета. Новички прощали профессору и снисходительность и самоуверенный тон: лекция увлекла их. Однако, когда она кончилась, раздались не аплодисменты, а крики, свист и топанье ног. Это студенты-старшекурсники мстили Ландцерту за его презрительное отношение к девушкам-курсисткам, которое он часто проявлял.

Студенты медико-хирургической академии оказывали курсисткам и материальную поддержку: устраивали им частные уроки, подыскивали жилье подешевле и т. д.

Евгения Солонинина была отзывчивым товарищем. Она могла отдать последнее, лишь бы помочь другим. Соученицы вспоминают о таком случае. Одна из курсисток вышла замуж. Муж у нее был такой же бедняк-студент, как и она сама. Когда у молодых супругов появился ребенок, им не во что было даже завернуть его. Узнав об этом, Евгения начала сбор денег среди студентов. Ей помогали другие курсистки. Вечером, собрав значительную сумму денег, они купили материала на детское бельё и всю ночь занимались шитьем. Утром молодые супруги неожиданно получили все необходимое для ребенка.

Молодежь стремилась найти в жизни целесообразное применение своим силам. Ее мучили тысячи вопросов о смысле жизни, о путях преобразования общества. Но множество прочитанных книг и жаркие ежедневные споры не давали ответов. Студенты принимали самые разнообразные программы действий, чаще всего они сводились к самоусовершенствованию. Участники кружка, в который входила и Евгения, решили в обыденной жизни пользоваться лишь самым необходимым, ограничивая себя в домашней обстановке, в одежде и даже в питании. Как-то после занятий кружка Евгения и ее подруги вышли на улицу. Была ранняя весна. Евгения посмотрела на свои ботинки с галошами и вдруг подумала: «Зачем галоши? Тысячи людей ходят без галош». Евгения сняла с ботинок галоши и, поставив их рядышком на Литейном мосту, не оглядываясь пошла дальше.

Взлеты живой, непосредственной мысли, искренние увлечения при соприкосновении с действительностью, нередко сменялись приступами неверия в свои силы, угнетенного состояния. Тогда Евгения говорила: «Надоели мне все, опротивели — говорят, говорят, а сделать ничего не могут. Знать их больше не хочу. Уеду домой, в Екатеринбург, или утоплюсь». Но проходило некоторое время и ее вновь неудержимо тянуло к друзьям и подругам, вновь она тормошила всех, строила тысячи планов, мечтала о лучших временах.

Евгения, получившая навыки самостоятельной работы еще в гимназические годы, легко справлялась с занятиями на курсах. Она умело распоряжалась своим временем. Она старалась бывать на всех лекциях. В медико-хирургической академии тогда преподавали Бородин, Боткин, Грубер, Зинин, Манассеин, Склифосовский и другие ученые с мировым именем. Несмотря на учебную загрузку, Евгения выкраивала время и для знакомства с художественной литературой. По словам знавших ее, она регулярно просматривала газеты и толстые журналы. Образцом поэзии, зовущей на подвиг в борьбе за счастье народа, были для нее произведения Н. А. Некрасова. Их она перечитывала много раз, переписывала себе в тетрадь, многое знала наизусть и с увлечением декламировала.

Местом диспутов и собраний обычно бывала студенческая библиотека, которая находилась во дворе академии. Студенты здесь вели себя свободно и непринужденно. Стоило лишь выступить одному, как в диспут включались все, находившиеся в библиотеке. Аплодисментами встречали студенты каждого оратора. В библиотеке не один раз выступала и Евгения Солонинина.

Евгения всегда и везде находила друзей. Она не избегала знакомств. Наоборот, решив, что Россия должна быть богаче талантами, она всюду старалась отыскать способных людей, знакомилась с ними, приглашала на собрания своего кружка.

Не только на женских курсах, но, пожалуй, всем в академии была известна искрометная веселость Евгении, ее прямота, горячность. Некоторым за свой живой, напористый характер она казалась «несдержанной». Но все видели в ней талантливого человека. Один из ее хороших знакомых, Н. И. Катенин, некогда друживший с великим кобзарем Т. Г. Шевченко, говорил о Евгении-курсистке: «Найдет доброго мужа и такое дело, при котором всегда были бы заняты руки, — выйдет отличным человеком, а нет — худо кончит». Надо полагать, что Н. И. Катенин, человек умеренных взглядов, худым концом считал судьбу студентов-народников, арестованных в марте 1874 года и привлеченных к дознанию по делу «о революционной пропаганде в империи».