Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

За время войны я своею рукой не убил ни одного человека. В сабельной атаке отбивался. У особенно прыткого противника шашку выбивал, а самого тупяком шашки по спине вытягивал. Может, поэтому за всю войну ни разу ранен не был? Пули кокарды с фуражки и папахи сбивали, а голову не тронули.

Снаряд взорвался под моим конём, коня разорвал на шматки, на мне же — ни царапины. Взрывной волной подняло нас с конём сажени на три, я упал и — головой об землю. Три дня погудело в голове, а всё ж вот он я, живой, перед вами.

Однажды, после боя, когда наша сотня потеряла двоих убитыми и двоих ранеными, командир нашего взвода хорунжий Латышев, вольноопределяющийся, говорил:

— Надо кончать войну. Генералы и атаманы будут воевать до последнего солдата, до последнего казака, а у нас семьи, дети. Поля зарастают. Хлеб не сеем, впереди голод. Надо идти домой.

Я спросил тогда у него:

— Мы бросим фронт, а немцы пойдут занимать наши города и сёла?

Латышев ответил:

— Надо договориться с немцами. Бросать фронт будем одновременно.

После такой беседы у меня желание бросить фронт не выходило из ума. Служить стал небрежно. От выполнения заданий отлынивал. Помощником командира взвода был у нас Попов Серафим Гордеевич. Он доказывал обратное, говорил так, как говорит наш отец. Но мне не хотелось его слушать. У меня одна мысль была: «Долой войну! Домой!» Будто злой дух вселился. Хорунжий Латышев был в бою убит пулей в затылок. Убили свои же, кому его речи не по душе были. Дали нам другого хорунжего, тоже оказался вольноопределяющийся. Этот уже открыто агитировал за оставление фронта.

Атаман станицы Прихопёрской Краснов Филипп Филиппович — дальний родственник казачьему дворянину станицы Прихопёрской Краснову Митрофану Петровичу, заслужившиму дворянское звание в 1812 году, в войне против Наполеона, несколько раз собирал сходы казаков. Приходили одни старики, ничего не решив, — уходили. Казаки-дезертиры на сходы не шли. Стыдно было глядеть в глаза добрым людям. Давно они поняли, что обмишурились, не на ту стёжку встали. Но найти выход не могли. Помог случай. За три дня до Рождества Христова к дому станичного атамана подошли сани. Из тёплых саней вышел офицер и быстрым шагом пошёл в дом. В дверях столкнулся с хозяином, отрекомендовался:

— Сотник Аржанов Пётр Георгиевич. По поручению окружного атамана.

— Располагайтесь, Пётр Георгиевич, я выйду, помогу лошадей убрать.

Вернувшись со двора, угощая гостей ужином, Филипп Филиппович рассказал о настроении стариков и казаков-дезертиров. Они решили:

Утром ударить в набатный колокол тридцать раз.

Сделать четыре красных флажка на длинных древках. Назначить четырёх казаков-призывников, вручить им флажки. Они на своих конях обскачут станицу и два смежных хутора, крича у каждого двора «Сполох» и размахивая флажками.

В семь утра загудел набатный колокол Прихопёрской церкви. В девять утра площадь была забита народом. Филипп Филиппович с насекой в руке вошёл в гущу казаков-фронтовиков. Те расступились и образовали круг. Атаман снял папаху, поклонился на четыре стороны и сказал громко:

— Господа старики, господа казаки, разрешите начать работу круга.

— В добрый час, — послышалось со всех сторон.

Сначала станичный атаман предоставил слово сотнику Аржанову. На площади воцарилась тишина. Сотник Аржанов! Грамотный ты человек, учили тебя, но ты ничему не научился. Зачем ты стал квелить, дразнить казаков? Из твоего выступления казаки поняли, что можно идти, а можно не ходить защищать Тихий Дон и матушку Россию.

Филипп Филиппович, умный ты человек! Четвёртый срок атаманишь в станице, а в сложившейся обстановке не разобрался и повторил слово в слово выступление сотника, да ещё допустил грубейшую ошибку: открыл прения.

Так и сказал:

— Кто желает высказаться?

Из толпы казаков вышел человек не в казачьем обмундировании. Одет он был в зимнее пальто на купеческий лад, каракулевую шапку, чёрные бурки. Не спрашивая разрешения у атамана, чужак подошёл к столу и заговорил:

— Товарищи казаки! Видимо всю оставшуюся жизнь вам придется жить с ярлыком изменников на шее. Скоро среди вас начнётся чистка. Кто бросил фронт в 1917 году будет лишён казачьего звания, земельного надела, выслан в Сибирь на вечное поселение без права выезда в Европейскую часть России. Не видеть вам больше ни Дона, ни Хопра. Но есть очень славный выход. В Петрограде создано Советское Правительство во главе с Лениным. Это правительство считает вас героями, которые оставили фронт генералам, положили конец войне, конец убийству людей. Посылая нас сюда, Ленин так и сказал: «Передайте привет героям-казакам, и ещё передайте, что Советское Правительство будет призывать казаков на военную службу без коня и всей справы. Будем выдавать деньги новобранцам на их приобретение». Но генералы хотят вернуть себе власть, свергнуть Советское Правительство и расправиться с вами. Герои казаки! Поддержите новое правительство! Этим вы и себя спасёте от гибели!

После этих слов чужак ушёл от стола, стал в западной части площади и крикнул:

— Товарищи казаки, кто хочет защищать Советское Правительство, прошу подойти ко мне!

Первым из казаков вышел Сенчуков, атаманец саженого роста и почти такой же в плечах, по прозвищу Степура.

— Пошли, ребята! — громко крикнул Степура и встал рядом с большевистским агитатором. К нему пристроились не менее двадцати казаков.

Повалил снег. Он падал сперва крупными и редкими кусками, с кулак и более. Люди ловили эти куски, рассматривали, откусывали, жевали. Потом хлопья стали меньше, но гуще, а потом снег повалил сплошной стеной. Всё смешалось, люди бродили как в молоке.

— Круг не закрываю, а переношу на завтра, — громко крикнул атаман.

Утром набатный колокол ударил двадцать раз. Казаков на площади было значительно больше, чем вчера. К столу подошёл прапорщик в зимнем, хорошо подогнанном обмундировании, роста выше среднего, среднего телосложения. Он заговорил:

— Господин атаман! Господа старики! Дозвольте мне молвить слово.

— В добрый час, — отозвался круг.

— Я — прапорщик четырнадцатого Донского казачьего полка, Калинин Павел Петрович. Будучи рядовым и урядником я заслужил полный бант Георгиевских крестов. Никогда не хоронился за спины казаков, грудью своей защищал их. И сейчас хочу предостеречь, удержать вас, братья, от смертельной опасности, от страшной ошибки, которую вы можете совершить.

Агитатор за Советскую Власть уже собрал возле себя около ста человек наших братьев. Дай ему волю, и он перетянет на свою сторону нас всех. Большевики знают, что сказка — ложь, но ложь интересная. Сказки слушать любят и дети, и взрослые. Вот и рассказывает новое правительство интересную ложь, завлекая людей в свои сети. Я вызываю большевистского агитатора на диспут. Выходи к столу!