Вячеслав Никонов - 1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал

И здесь новое предательство учинил Заруцкий, почувствовавший, что почва под его ногами заколебалась и что Трубецкой и дворяне готовы им пожертвовать, чтобы получить помощь от Второго ополчения. Заруцкий решил переметнуться на сторону поляков и завязал общение с Ходкевичем. Это не осталось незамеченным: поляк Хмелевский, служивший в Первом ополчении, разоблачил атамана перед Трубецким. Под градом обвинений в предательстве в ночь на 28 июля Заруцкий приказал казакам сняться с лагеря и отступить в Коломну, где его ждала Марина Мнишек.

Но атаман уже не пользовался прежним непререкаемым авторитетом, не мог опереться в полной мере на рядовых казаков, вчерашних холопов, которые уже не считали его своим человеком. Став большим начальником и крупным землевладельцем, атаман усвоил боярские манеры. Приказ Заруцкого был исполнен лишь частично. Заруцкому удалось увлечь за собой около двух тысяч человек. Но это была почти половина Первого ополчения.

Пять дней спустя к Москве подошел воевода князь Лопата-Пожарский с семью сотнями конных дворян и расположился между Тверскими и Никитскими воротами. Борьба за освобождение Москвы вступила в заключительную фазу.

Нижегородское ополчение во главе с Мининым и Пожарским выступило из Ярославля 27 июля, имея в своих рядах вместе с татарским отрядом из Касимова около десяти тысяч человек. «Перед походом отслужили молебен в Спасской церкви у раки со святыми мощами св. князя Феодора Ростиславича и сыновей его Давида и Константина. Благословение на одоление врагов получили у митрополита Ростовского и Ярославского Кирилла (Завидова), который в Ярославле был миротворцем и гасителем ссор между воеводами», — отметил протоиерей Андрей Соколов.

Маршрут описывал «Новый летописец»: «И отойдя от Ярославля на семь поприщ, ночевали. [Князь Дмитрий Михайлович] рать же поручил всю князю Ивану Андреевичу Хованскому да Кузьме Минину и отпустил их прямо к Ростову, а в города послал сборщиков, велел ратных людей остальных собирать в полки, а сам с небольшим отрядом пошел в Суздаль помолиться к Всемилостивому Спасу и чудотворцу Евфимию и у родительских гробов проститься». Князь направился в суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, ктитором которого он являлся и где находилась родовая усыпальница князей Пожарских. Минин же по пути к Москве «по градом казну збирал и ратным людем… давал».

Из Суздаля Пожарский «пошел к Ростову и встретил всю рать у Ростова. Из городов же многие люди пришли в Ростов». В этом городе к ополчению присоединилось так много ратных людей, что Пожарский смог выслать отряд под начальством Образцова в Белозерск на случай враждебных действий шведов.

В шатер главнокомандующего явился из-под Москвы атаман Кручина-Внуков с товарищами, которых направил Казацкий круг, чтобы уведомить о бегстве Заруцкого и поторопить под Москву. «А пришли не для этого, — замечал „Новый летописец“, — пришли разведать, нет ли против них какого умысла, ждали против себя по своему воровству какого-нибудь умысла. Князь Дмитрий же и Кузьма их пожаловали деньгами и сукнами и отпустили их опять под Москву, а сами пошли из Ростова и пришли в Переславль».

Недалеко от Ростова в Борисоглебском монастыре жил подвижник старец Иринарх, известный не только тем, что носил тяжеленные вериги, при этом пребывая неустанно в трудах и молитвах, но и даром предвидения. Он ранее предсказал большие неприятности Василию Шуйскому и Сапеге, благословил Скопина-Шуйского при походе на Москву. Согласно Житию старца, руководители Нижегородского ополчения пришли к нему, и Иринарх передал «благословение и просфиру, и им повеле итти под Москву, не бояся Иоанна Заруцкого».

Отряды Нижегородского ополчения подошли к Троице-Сергиевой обители 14 августа. Здесь, согласно его «Сказанию», Авраамий Палицын напрямую потребовал от князя Пожарского ускорить движение к столице. Но ополченцы простояли там четыре дня. «И встал у Троицы между монастырем и слободой Клементьевской, а к Москве не пошел потому, что хотел договориться с казаками, чтобы друг на друга никакого зла бы не умышляли». То есть Пожарский, похоже, продолжал переговоры с подмосковными таборами о создании объединенного командования до похода к Москве. Рознь с Трубецким грозила погубить дело. Однако попытка достичь соглашения не удалась.

В это время пришедшие из-под Москвы «дворяне и казаки» поведали о том, что к столице продвигается гетман Ходкевич с большим войском. «Князю Дмитрию не до уговора было с казаками». Посовещавшись с Мининым, он отправил вперед еще один передовой отряд — князя Василия Ивановича Туренина, приказав ему занять позиции у Чертольских ворот, чтобы полностью блокировать вражеский гарнизон во внутренних крепостях.

18 августа Пожарский и Минин снялись с лагеря в Троице. Провожало их все окрестное население. «Сам же князь Дмитрий и Кузьма и все ратные люди в тот же день, после отпуска князя Василия Туренина, служили молебны у Живоначальной Троицы и у преподобных чудотворцев Сергия и Никона и взяли благословение у архимандрита Дионисия и у всей братии и пошли с монастыря». Каждого ополченца кропили святой водой со словами: «С тобою Бог и великий Чудотворец Сергий на помощь, не посрами веру Православную, не посрами землю Русскую». Последними подошли к архимандриту Дионисию за благословением Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский.

Но едва тронулись в путь, как прямо в лицо ополченцам подул ураганный ветер с юга, что было воспринято всеми как крайне недобрый знак. Дионисию и троицким старцам пришлось призвать на помощь Сергия Радонежского, после чего свершилось чудо. «В мгновение ока переменил Бог ветер, и стал дуть в спину всей рати так, что едва на лошадях сидели, такой пришел вихрь великий. Вся же рать узнала милость Божию и помощь великого чудотворца Сергия, и отложили свой страх ратные люди, и расхрабрились, идя к Москве все и радуясь. И обещались все помереть за дом Пречистой Богородицы и за православную христианскую веру».

Пожарский и Минин предполагали преодолеть путь до столицы за два дня. К вечеру 19 августа их полки пришли на Яузу, где получили приказ остановиться на ночлег.

«Князь Дмитрий Трубецкой беспрестанно присылал и звал к себе стоять в таборы». Казаки, проведшие под Москвой более года, успели хорошо укрепить Яузский острог, а после ухода Заруцкого там было много брошенных землянок, шалашей и изб, где могло бы разместиться Нижегородское ополчение. Сколь бы заманчивым ни казалось предложение Трубецкого, «князь Дмитрий же и вся рать отказали, что отнюдь тому не бывать, чтобы стоять вместе с казаками». Руководителям ярославского правительства пришлось бы довольствоваться второстепенной ролью в «чужом монастыре» Трубецкого.