Вячеслав Никонов - 1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал

Володихин справедливо замечал, что Пожарский, «объединив силы с великим аристократом Трубецким, не мог бы далее командовать и даже не мог бы претендовать на равенство в решении воинских проблем. Его же люди обязательно перестали бы ему подчиняться… Он подчинился бы Дмитрию Тимофеевичу, если бы видел перед собой искусного полководца, человека, поддерживающего порядок в собственном лагере. Но Трубецкой как военачальник был не столь силен и опытен, как Пожарский, а в его стане царили разброд и шатание… Утратив контроль над армией, он отдал бы его в слабые руки… Пожарский, очевидно, боялся, что многомятежная казачья толпа разлагающе подействует на его армию, собранную с такими трудами; что его здоровое воинство вдохнет заразу бунтарства и потеряет прежнее единство, прежнюю нравственную силу».

Кроме того, план сосредоточения сил в восточных предместьях за Яузой был неприемлем тем, что Ходкевич приближался к столице с запада, и Пожарский решил расположить свои полки в западных кварталах города, в районе Арбатских ворот.

Когда утром 20 августа ополчение Пожарского двинулось к Москве, Трубецкой выехал навстречу в сопровождении своих дворян. Первое свидание воевод Первого и Второго ополчений закончилось безрезультатно. Трубецкой, старший по чину и знатности, даже утратил самообладание, когда Пожарский по обыкновению стал совещаться с Мининым. Гнев боярина нашел отзвук в легендарных словах: «Уже мужик нашу честь хощет взять на себя, а наша служба и радение ни во что будет». Воеводы разъехались в разные стороны. «Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой и казаки начали на князя Дмитрия Михайловича и на Кузьму и на ратных людей нелюбовь держать за то, что к ним в таборы не пошли».

Удара поляков ждали со стороны Дорогомиловской ямской слободы, где начиналась Большая Смоленская дорога. На этом направлении Пожарский и расположил свой полк. Справа от него встали отряды князя Лопаты-Пожарского и воеводы Дмитриева, слева, в Чертолье (Пречистенка), — отряд Василия Туренина, подкрепленный владимирским ополчением, которое привел Артемий Измайлов. Грубо говоря, заняли западный периметр нынешнего Бульварного кольца. Пожарский распорядился восстановить полуразрушенные укрепления Земляного города в районе Смоленской и Можайской башен, где конница Ходкевича, переправившись через Москву-реку, могла нанести основной удар.

Гетман Ян Кароль Ходкевич привел свои войска 21 августа и занял господствующую высоту — Поклонную гору. Когда наступила ночь, Поклонка засветилась огнями множества костров. Воинство Ходкевича отдыхало после марша и готовилось к битве.

С Поклонной горы гетман мог нанести удар либо по кратчайшему направлению, туда, где занял позицию Пожарский, либо повернуть к Донскому монастырю и прорываться в Кремль с юга — через Замоскворечье.

Полк Трубецкого расположился в районе Крымского двора (нынешний Парк культуры), выдвинув дозоры к Донскому монастырю. Пожарский направил на правый берег Москвы-реки в помощь казакам пять дворянских сотен и выдвинул свои разъезды к Новодевичьему монастырю.

Близилось решающее сражение, определявшее будущее России.

Каково было соотношение сторон? Возможны только приблизительные оценки.

Поляки и кремлевские бояре, которые ждали подхода мощных сил во главе с королем Сигизмундом III, так их и не дождались. Почему? Точный и емкий ответ дал Казимир Валишевский: «Но у короля не было денег, а победитель при Клушине (гетман Жолкевский. — В.Н.) отказался от командования войсками, не получавшими содержания».

Польское войско вел Ходкевич, и в отношении его сил первую оценку дал Арсений Елассонский, который писал: «21 августа прибыл снова полководец Карл с большим войском, которое послал на помощь великий король из Польши: поляков, немцев и венгерцев было более сорока тысяч». Все без исключения историки считают эту цифру сильно раздутой. Костомаров оценивал силы Ходкевича в 12 тысяч человек, советский историк Бибиков — в 12–15 тысяч бойцов у Ходкевича и Струся, в том числе 1,5 тысячи пехоты из венгров и ливонских немцев. Польский историк Томаш Бохун называл 9–10 тысяч воинов в гетманской армии Ходкевича. Скрынников писал, что «король Сигизмунд прислал ему в подкрепление полторы тысячи солдат. В наступлении приняли участие около восьми тысяч запорожских казаков. Их возглавляли атаманы Заборовский, Наливайко и Ширай». Соколов считал, что «силы Ходкевича вместе с пешими казаками и украинскими казаками А. Наливайко достигали шести-семи тысяч (1700–1800 человек польской, „венгерской“ — гайдуки, немецкой пехоты, казаки и волонтеры)… Заодно с ними действовали в Кремле три тысячи поляков и литовцев под началом Николая Струся и сапегинского полковника Иосифа Будилы. Всего в войсках захватчиков под Москвою и в самой столице насчитывалось до пятнадцати тысяч человек». По прикидке Морохина и Кузнецова, в осажденной столице находилось порядка 3–3,5 тысяч интервентов, а в войске Ходкевича — от 8000 до 9800 воинов.

Столь же большой разброс в оценке русских сил. Академик Готье считал, что во Втором ополчении было 20 тысяч человек. Позднее историки называли куда более скромные цифры: Бибиков — 8–10 тысяч бойцов в обоих ополчениях, Скрынников — 3–4 тысячи ратников и казаков в таборах Трубецкого и до 10 тысяч у Пожарского. Морохин и Кузнецов определяли численность воинства Пожарского в «10,5–12,5 тысяч человек, из которых примерно 7–8 тысяч нижегородские, вяземские, смоленские, ярославские и другие дворянские отряды и около 3 тысяч казаков».

Юрий Моисеевич Эскин, замдиректора Российского государственного архива древних актов и биограф Пожарского, уверен, что все оценки занижены. И вот почему: «Оценивая численность противостоящих армий, надо не забывать о неточности подсчетов всех историков, которые базируются на источниках, учитывающих только полноправных воинов (дворян, стрельцов и казаков, получавших оклады, или гусар, пехотинцев, гайдуков по спискам и мемуарам). Но у каждого мало-мальски состоятельного воина были слуги — боевые холопы у русских, пахолки у польско-литовских воинов». А Дмитрий Володихин, напротив, считает все оценки завышенными по той причине, что на описываемом источниками театре военных действий «просто негде разместить не то что двенадцать, а даже и пять тысяч бойцов при огромном обозе».

Но, как бы то ни было, источники и оценки историков рисуют картину примерного количественного равенства сил. При этом отмечают серьезное качественное преимущество армии Ходкевича — в боевой подготовке завербованного интернационала профессиональных военных: поляков, литвинов, венгров, волохов, запорожцев. Боевое ядро рати Минина и Пожарского составляла дворянская конница, пешие стрельцы и казаки, к которым присоединилось множество кое-как вооруженных людей. Осажденная в Кремле шляхта с насмешкой советовала Пожарскому распустить к сохам своих бойцов, которым по меркам того времени не было места в армии.