Евгений Гонтмахер - Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

В связи с этим во многих странах постсоветского пространства существует риск отстать от поезда цивилизации навсегда. Недаром при обсуждении перспектив ЕС его лидеры начали с идеи о «двухскоростной» Европе. Она состоит в том, чтобы относительно недавно вступившие в ЕС страны Центральной и Восточной Европы двигались вперед по собственной траектории, не тормозя развитие «старой» Европы. Если это произойдет, то мы очень скоро получим явный раскол внутри общеевропейского пространства на «лидеров» и «аутсайдеров» – который, впрочем, уже наметился.

Однако для стран Центральной и Восточной Европы это означает лишь превращение в дальнюю провинцию совокупного Запада, а вот для республик бывшего СССР (за исключением Прибалтики) перспектива более тяжелая – это вылет из общеевропейского пространства во «второй» мир деградации и необратимой отсталости. Это связано, во-первых, с историческим прошлым: 40 лет под советским строем все-таки не такой фатальный срок, как 70 лет. И, во-вторых, в Центральной и Восточной Европе в целом достигнут такой уровень благосостояния, который, несмотря ни на что, обеспечивает уже ставшее органическим желание общества остаться в общеевропейском поле. На территории же бывшего СССР такой уровень благосостояния не достигнут. Поэтому у большинства населения нет исторического и житейского опыта достойной материальной жизни, который бы постепенно формировал органическое одобрение европейских порядков.

Тут можно привести пример Греции – страны, близкой по историческому пути к Центральной и Восточной Европе, но отличающейся тем, что бóльшую часть послевоенного времени там функционировали вполне цивилизованные европейские институты. И даже после прихода к власти в 2015 году крайне левой коалиции, которая победила благодаря глубокому экономическому кризису, в Греции не стоял вопрос о выходе из еврозоны и Евросоюза.

Когда основная часть общества достигает такого уровня благосостояния, который позволяет худо-бедно удовлетворять основные материальные потребности (что и произошло на совокупном Западе), многие представители молодых поколений готовы пересматривать свои жизненные цели. Да, нынешний средний класс во многих экономически развитых странах живет чуть хуже (или не лучше) своих родителей, которые вставали на ноги в 60–70‐х годах прошлого века в рамках общества «всеобщего благосостояния». Однако здравый смысл большинства, в том числе наиболее продвинутой части молодых поколений, подсказывает, что основы ломать не следует.

Демократия в кризисе? Да, но ничего лучшего не придумано, и ее надо совершенствовать, убирая засидевшуюся правящую элиту.

Рыночная экономика испытывает большие проблемы? Да, но никто не ставит вопрос о национализации собственности и тотальном огосударствлении. Наоборот, конкуренция – честная и справедливая – приветствуется. Господство финансового капитала транснациональных корпораций уже всех достало? Да, но его надо снижать через всяческое развитие малого и среднего бизнеса.

С правами человека непорядок? Да, но это значит, что их надо не отменять, а, наоборот, еще более рьяно защищать, не допуская «цифрового концлагеря», реформируя полицию и другие правоохранительные органы.

Ключевыми во всем этом обновлении станут такие ценности, как искренность, справедливость, человеческое достоинство и поиск гармонии с природой; они помогут отсеивать отжившее и усиливать то, что должно стать нормой.

Таким образом, можно уверенно предположить, что совокупный Запад с неизбежным приходом нового поколения правящей элиты, наряду с упомянутыми выше издержками перехода (вероятная неготовность к приходу во власть и отток из менее развитых в более развитые центры развития), не будет поднимать вопрос об изменении фундаментальных принципов построения общественной жизни.

Возможное и желаемое будущее весьма лаконично и емко описано в Договоре о Европейском союзе, подписанном в далеком 1992 году:

Союз основан на ценностях уважения человеческого достоинства, свободы, демократии, равенства, правового государства и соблюдения прав человека, включая права лиц, принадлежащих к меньшинствам. Эти ценности являются общими для государств-членов в рамках общества, характеризующегося плюрализмом, недискриминацией, терпимостью, справедливостью, солидарностью и равенством женщин и мужчин.

А что же при этом будет с Россией, Украиной, Беларусью и другими странами бывшего СССР? Тут многое зависит от конкретных и малопредсказуемых обстоятельств, которые в своей совокупности и предопределят: пойдет ли та или иная страна по дороге прогресса, прокладываемой меняющейся европейской цивилизацией, или ей суждено фактически навсегда застрять в прошлом. Этот выбор будет зависеть в том числе от качества местных поколений миллениалов и других молодых когорт. Смогут ли они выдвинуть достаточно лидеров, способных взять ответственность за страну на себя, когда прежние властные конструкции обрушатся? Ответ на этот вопрос, по крайней мере в России, Украине, Белоруссии, Армении и Казахстане, мы получим достаточно скоро.

В самом начале перестройки никакой, собственной говоря, перестройки советской экономической системы вообще не предполагалось. Тем более не предполагалось осуществлять серьезные реформы, меняющие характер социального строя. К власти пришла группа людей с довольно разными представлениями о том, как следует развиваться Советскому Союзу в обозримой перспективе 398 398 Травин Д. Очерки новейшей истории России. Книга первая: 1985–1999. СПб.: Норма, 2010. С. 102–119. . Объединяло их в основном представление о том, что дальше «так жить нельзя», но как конкретно следует жить, руководители Коммунистической партии и советского правительства не знали. Дальнейшая судьба сильно разошедшихся между собой во взглядах генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева, председателя Совета министров СССР Николая Рыжкова, секретаря ЦК по организационной работе (второго по значению лица в партии) Егора Лигачева, секретаря ЦК (либерального идеолога преобразований) Александра Яковлева, секретаря ЦК (автора концепции экономических реформ перестройки) Вадима Медведева, главы московского городского комитета КПСС (будущего президента России, лидера реформ 1990‐х годов) Бориса Ельцина, министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе и председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова показывает, что все они видели будущее по-разному. Более того, по ходу перестройки они по-разному эволюционировали в своих воззрениях на это будущее.