Евгений Гонтмахер - Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Отсутствие частной собственности наряду с отрицанием идей административного социализма предопределяло в условиях рыночного социализма реализацию системы рабочего самоуправления. Трудовые коллективы должны были сами выбирать директоров, формировать СТК (советы трудовых коллективов) и, по сути дела, определять стратегию развития предприятий. Как показал хорошо изученный к тому времени на Западе югославский опыт, давление трудовых коллективов на менеджмент способствовало стагнации производств. Работники стремились потратить как можно больше средств на зарплату, и директора вынуждены были поощрять эти желания. Соответственно, на развитие и техническое перевооружение оставалось совсем немного свободных средств. Более того, работники стремились закрепить за собой рабочие места, с неприязнью относились к расширению штатов, а в некоторых случаях даже настаивали на том, чтобы хорошо оплачиваемое рабочее место переходило по наследству от отца к сыну. Неудивительно, что в Югославии подобный подход к экономике породил безработицу.

Наряду с безработицей система рабочего самоуправления порождала инфляцию, поскольку задачу осуществления инвестиций государство брало на себя, не имея для этого достаточных средств, а также не имея возможности наказать заемщика, не способного своевременно расплатиться с банком. В общем, рыночный социализм, с одной стороны, решал некоторые проблемы административного социализма (например, наполнял прилавки магазинов потребительскими товарами), а с другой – усугублял иные проблемы (устранял гарантированную занятость и стабильность цен, которые в СССР худо-бедно удавалось сохранять). Если бы советские реформаторы эпохи перестройки были внутренне независимы от шестидесятнической идеологии поиска социализма с человеческим лицом, они, возможно, решились бы преодолеть систему встроенных ограничителей, характеризующих любое коллективистское общество. И тогда уже в процессе перестройки началось бы движение к рыночной экономике. Однако вряд ли подобное было возможно. Конечно, многие шестидесятники приняли «капиталистический» рынок и «буржуазную» демократию независимо от возраста и мировоззрения, связанного с принадлежностью к определенному поколению. Но в целом шестидесятничество все же не было готово к осуществлению столь радикальных трансформаций. Поэтому совершенствование системы управления советской экономикой пошло по пути перестройки общества, которое практически невозможно было успешно перестроить.

В июне 1987 года собрался очередной пленум ЦК КПСС, на котором была утверждена концепция коренной перестройки системы управления экономикой 408 408 О коренной перестройке управления экономикой: сборник документов. М.: Политиздат, 1987. . Но осуществлявшееся с 1988 года преобразование системы управления никакие старые проблемы не разрешило и при этом создало ряд новых.

Во-первых, у государства обострились финансовые проблемы в связи с необходимостью содержать предприятия, не вписавшиеся в реформу.

Традиционно советская экономика строилась на перераспределении значительных денежных средств от относительно хорошо работавших предприятий к плохо работавшим или даже планово-убыточным. Завод или фабрика, которые производили продукцию, пользующуюся спросом населения, должны были отдавать свою прибыль государству (за исключением сравнительно небольшой суммы, входившей в фонды экономического стимулирования), и затем эти деньги использовались на поддержку других заводов и фабрик, а также на строительство многочисленных новых объектов. Однако в «квазирыночной» системе, созданной за годы перестройки, успешно функционирующие предприятия получили возможность по-настоящему хорошо зарабатывать и поощрять материально свои трудовые коллективы. Казалось бы, плохо работающие предприятия должны были в этих условиях закрыться или быть проданы эффективному частному собственнику, готовому вложить средства в их реконструкцию. Но принципы социализма, а также опасения массового недовольства со стороны населения не позволяли пустить дело «на самотек». Ни безработица, ни частная собственность не допускались. Реформаторы полагали, что социализм с человеческим лицом должен иметь только плюсы и каким-то образом работать на пользу людей без всяких минусов, свойственных капитализму.

Намерение построить подобную экономику было утопическим с самого начала. В итоге, с одной стороны, у трудовых коллективов хорошо работающих предприятий стали накапливаться значительные денежные суммы, которые невозможно было толком потратить в системе советского товарного дефицита. С другой стороны, государство вынуждено было осуществлять денежную эмиссию для покрытия своих расходов на поддержу той части экономики, которая не могла вписаться в этот «квазирынок». Возникла макроэкономическая несбалансированность, выражавшаяся в большом «денежном навесе». Люди копили обесценивающиеся рубли в надежде, что когда-то на что-то их все же удастся потратить, однако подобную возможность советское государство уже не могло им предоставить.

Во-вторых, государство фактически отказалось от осуществления ценовой реформы, хотя она могла бы в известной мере трансформировать структуру советской экономики и способствовать ее реальной реконструкции. Как отмечал пресс-секретарь Горбачева Андрей Грачев, «дрогнуло все политическое руководство. Едва правительство заикнулось, что цены на хлеб и макароны будут скорректированы, пусть даже с выплатой компенсации населению, как поднявшийся ропот советских граждан, тогда еще не знакомых с императивами рынка, заставил высшее руководство, а прежде всего самого Горбачева, отступить» 409 409 Грачев А. Горбачев. М.: Вагриус, 2001. С. 172. .

По условиям новой системы управления предприятия должны были переходить на так называемые договорные цены. Рыночными их называть не решались, однако, по сути дела, переход к социалистическому рынку мог бы быть осуществлен, если бы эти нормы действительно оказались реализованы. Но в условиях товарного дефицита переход к подобному «квазирынку» неизбежно должен был обернуться удорожанием целого ряда товаров. Население страны этого опасалось. Автор настоящей главы лично неоднократно убеждался во время выступлений на предприятиях в 1987–1988 годах, что общество поддерживает любые меры, способные дать трудовым коллективам заработать деньги, но не поддерживает преобразования системы цен. Поэтому переход к договорным ценам фактически был отложен «до лучших времен», хотя и оставалось непонятным, когда и за счет чего эти времена наступят.