Алексей Ракитин - Все грехи мира. Книга 2

Арчи Андерсон не сомневался, что прошёл путём отхода преступника и обнаружил орудие убийства. Поскольку это открытие было сделано благодаря показаниям Александера Шеффилда, сообщившего об открытой калитке, шериф окончательно поверил в честность этого человека и распорядился освободить «Сэнди».

Это было важное во всех отношениях открытие, однако следствие после него застопорилось. Шериф считал, что убийство совершил некто, незнакомый жертвам, по-видимому, привлеченный той обстановкой веселья, что царила во время «party» вечером 11 марта. Дождавшись, когда гости разойдутся, злоумышленник проник в дом и без особых затруднений расправился с крепко выпившими людьми, после чего провёл несколько часов на месте преступления и уже перед рассветом покинул дом №732. Очень вероятно, что убийца планировал вернуться на место преступления, чтобы забрать огнестрельное оружие, принадлежавшее хозяевам. Он подготовил его к выносу, спрятал под дом, чтобы впоследствии можно было забрать «стволы», не проникая в жилище. Это была разумная предосторожность – даже если бы его поймали в момент извлечения ружей из-под дома, убийца мог бы признать попытку хищения, но при этом настаивать на том, что об убийстве ему ничего неизвестно. Подобное планирование являлось ещё одним доводом в пользу предположения о криминальной опытности убийцы.

Ход рассуждений Арчи Андерсона следовало признать разумным. Принимая во внимание то, что утром 12 марта Шульцы на рыбалку не отправились и, начиная с той даты, никто их более не видел живыми, следовало признать версию шерифа весьма и весьма правдоподобной и отнести время совершения преступления к вечеру 11 марта 1910 г.

Свидетельство о смерти 3-летней Бетти Шульц. Документ датирован 17 марта и, поскольку тогда ещё не было известно время убийства, в графе «дата смерти» написано: «Обнаружена 16 марта 1910 г.»

Однако гипотеза шерифа никак не объясняла, как и где искать преступника? Между тем, происшествие на Эшланд-стрит находилось в фокусе общественного внимания и от властей округа Харрис все ждали победного рапорта о разоблачении негодяя.

Ситуацию запутало довольно странное происшествие, произошедшее в середине апреля с некоей Лидией Хоувелл (Lydia Howell), подругой Элис Шульц. Лидия была молода – всего-то 20 лет! – и довольна привлекательна, по-видимому, нрав она имела разбитной, иначе сложно сказать, что же могло объединять её с четой Шульц. Лидия присутствовала на том самом памятном «party» 11 марта, о котором уже не раз упоминалось выше, причём она пришла на вечеринку с одним молодым человеком, а ушла с другим. Наверное, этому удивляться не следовало, такое поведение, судя по всему, являлось в том кругу совершенно нормальным. Лидия была допрошена во второй декаде марта детективами в числе первых свидетелей, но тогда её показания внимания не привлекли и о молодой женщине все быстро позабыли.

Однако 19 апреля Лидия Хоувелл совершила нападение на незнакомого мужчину – сначала попыталась перерезать ему горло опасной бритвой, а когда мужчина обезоружил нападавшую, выхватила из сумочки сапожный молоток и попыталась им ударить противника по виску. Молоток также был благополучно отнят и мужчина отделался, в общем-то, малой кровью – порезанным предплечьем, да залитой кровью одеждой. Но сам по себе факт нападения следовало признать в высшей степени странным и подозрительным, как ни крути, а женщины не имеют обыкновения носить с собою в сумочках опасные бритвы и молотки!

Разумеется, сразу же возникли подозрения, связанные с возможной причастностью Лидии к массовому убийству в доме №732 по Эшланд-стрит. Могла ли молодая сильная женщина, вооруженная топором, расправиться с тремя взрослыми людьми? Расследование инцидента привело к неожиданному результату. Лидия, по-видимому, и ранее являлась женщиной с неустойчивой психикой, но после убийства Элис Шульц её нервная система пошла в полный разнос. Хоувелл практически перестала спать, её стали преследовать видения и голос убитой подруги, побуждавший отомстить за неё.

Хоувелл предстала перед судом, официально была признана душевнобольной и на этом основании освобождена от наказания. Её передали в больницу штата, где она и находилась в полной изоляции от мира до мая 1913 года, т.е. на протяжении трёх лет. При этом следует отметить, что подозрения в возможной причастности Лидии к убийству в доме Шульцев, с неё всё это время не снимались. По общему мнению, сумасшествие женщины являлось как раз-таки следствием её вовлеченности в кровавое убийство.

Произошедшее с Хоувелл побудило окружную прокуратуру потребовать от службы шерифа сосредоточиться на молодых людях, присутствовавших на «party» 11 марта. Дескать, не надо рассказывать про неизвестных бродяг, таинственных живодёров и прочих анонимных уркаганов, давайте-ка займёмся теми, кто был на вечеринке и хорошо знал убитых. То есть правоохранительные органы решили воспользоваться порочным правилом «ищем не там, где потеряли, а там, где светлее». То, что преступник не обнаружил украшений Элис Шульц, довольно очевидно свидетельствовало о его неосведомленности об их существовании. Это соображение являлось серьёзным доводом пользу того, что никто из близкого круга жертв к преступлению не причастен. Но данный довод в расчёт не был принят и детективы из службы шерифа взялись за интенсивную обработку всех, присутствовавших на «party». Расчёт, по-видимому, строился на том, что кто-то во время допросов даст слабину и его-то во всём и запутают.

Арчи Андерсон возражал против такого разворота следствия, но окружной прокурор Ричард Мори (Richard Maury) проигнорировал его точку зрения и обратился за содействием к начальнику полиции Хьюстона «Даффу» Воссу с предложением принять расследование. Надо иметь в виду, что Хьюстон-Хайтс хотя и располагался рядом с Хьюстон – их объединили в один город в 1919 году – в то время являлся отдельной юрисдикцией. Тем не менее полиции Хьюстона было дано право проводить оперативно-следственные действия на территории Хьюстон-Хайтс и два успешных хьюстонских детектива – Чарльз Кейн (Charles Cain) и Дэйв Робинсон (Dave Robinson) – ретиво принялись за дело.

Перед ними стояла задача «слепить» уголовное дело из целой колоды замечательных кандидатов – друзей и подруг убитых. Замечательных в том смысле, что все эти люди вели предосудительный образ жизни – не ходили в церкви, много пили, свободно занимались сексом и не всегда гетеросексуальным. В общем, детективам надлежало выбрать из целого списка грешников самых грешных!