Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

К 1947 г. штатный персонал хранилища в Александровском дворце должен был состоять из 60 человек и был рассчитан в основном на работы по хранению и консервации коллекций. Половину (30 человек) составляли заведующие секциями, научные сотрудники, реставраторы и помощники реставраторов; вторую половину – музейные рабочие, вахтеры охраны и административно-хозяйственный персонал. Фактически на 1 января 1948 г. научных сотрудников было 15 человек, из них 10 – с незаконченным высшим и средним образованием [728] Там же. . Недостаток специального образования компенсировался большим практическим опытом в вопросах хранения и длительным музейным стажем. Работу приходилось выполнять весьма своеобразную и отнюдь не всегда научно-исследовательскую.

В связи с тем, что в 1944 г. не удалось получить подрядную организацию для восстановления кровли дворца, переезд туда всех фондов хранилища был перенесен на 1945 г. Музейные фонды Новосибирского филиала, возвращенные в Ленинград в декабре 1944 г., временно были размещены в Исаакиевском соборе (фарфор, бронза) и Музее города (живопись, ткани, мебель и графика), а также временном хранилище, снятом в аренду до 1 декабря 1945 г., где были собраны все музейные ценности из других временных хранилищ (Эрмитажа, Академии художеств, Дома занимательной науки и др.).

Реэвакуация музейных ценностей из г. Сарапула происходила непосредственно в Александровский дворец, туда же в 1945 г. были перевезены ценности из Исаакиевского собора и Музея города. Итогом этой работы стало создание музейного фонда, включавшего свыше 150 000 экспонатов. Только на территории Ленинградской области, Эстонии и Латвии в 1945 г. было найдено и возвращено более 17 000 предметов, в том числе живописных произведений русских и иностранных художников – 916, предметов мебели XVII–XIX вв. – 260, фарфора – 35, скульптуры – 20, графических материалов – 4339, книг – 1203, утвари серебряной и медной – 68, камей XVIII в. – 7986, негативов Павловского дворца – 2500 [729] Там же. .

За несколько послевоенных лет были полностью расчищены парки и практически подготовлены к реставрации дворцы и парковые сооружения. Но в 1946 г. Александровский дворец был передан Институту русской литературы АН СССР, а в 1950 г. было принято решение о приспособлении здания Екатерининского дворца под военно-морское училище. Год спустя, в 1951 г., Александровский же дворец был передан в бессрочное пользование Военно-морскому ведомству. Экспонаты Центрального хранилища музейных фондов в Александровском дворце разместили в Екатерининском дворце и бывшей Дежурной конюшне.

В 1956 г. по завершении основного объема реставрационных работ в Павловском дворце-музее решением Ленгорисполкома от 10 мая 1956 г. и постановлением Совета Министров РСФСР от 4 июня 1956 г. Центральное хранилище музейных фондов пригородных музеев было объединено с Дирекцией Павловского дворца-музея и реорганизовано в «Дирекцию парка и музея художественного убранства русских дворцов конца XVIII – начала XIX века».

В 1959 г. после проведенных реставрационных работ открылись первые залы Екатерининского дворца (откуда к этому времени быдло вывезено морское училище), и многие спасенные в войну шедевры вернулись на свои исторические места.

В романе «Мой лейтенант» Даниил Гранин писал: «Вышло еще в конце войны постановление Совнаркома СССР о восстановлении Петродворца, Пушкина и Павловска. Оно было встречено с радостью и недоумением. Откровенно говоря, мы считали это скорее политическим актом, чем реальным делом. Не до того ведь было. Но люди в ватниках, синих халатах продолжали рыться, работать среди развалин. Потом начались субботники, куда выезжали ленинградцы, помогая расчищать парки. …Так начиналась великая, воистину беспримерная эпопея Восстановления.

Восстановление пригородов было подвигом не только реставраторов, но и всех ленинградцев. После мучений блокады, войны они шли на то, чтобы в ущерб стройке жилых домов возрождать дворцовые сооружения, вместо насущного возвращать красоту» [730] Гранин Д. А. Указ. соч. М., 2011. С. 216. .

Удовлетворение «культурных потребностей» было серьезнейшим стимулом для оптимистической консолидации общества. И музейщики логично находились в центре этих созидательных процессов. Так, например, обращаясь с соответствующим ходатайством в Управление по делам искусств при СНК РСФСР, дирекция Государственного Русского музея писала:

«В плане восстановления культурно-просветительных учреждений города Ленинграда очень серьезное значение имеет восстановление Государственного Русского музея… Музей со времени снятия блокады устроил… три выставки: произведений художников Ленинградского фронта, юбилейную – картин И. Е. Репина и произведений пяти художников – ленинградцев… Исключительный успех этих выставок… показывает, насколько население Ленинграда настойчиво требует удовлетворения своих эстетических запросов; выставка же произведений И. Е. Репина превратилась буквально в национальный праздник. При этих условиях реэвакуация коллекций Русского музея делается вопросом в высочайшей мере необходимым; после тяжелых испытаний блокады население имеет право увидеть вновь те произведения нашего искусства, которые представляют вклад… в мировую сокровищницу человеческой культуры…» [731] Симкин М. П. Указ. соч. С. 291.

В руководящих учреждениях, ведавших музеями, в связи с предстоявшей реэвакуацией проводилась специальная подготовительная работа. Так, в системе Комитета по делам искусств уже в 1943 году была организована специальная Комиссия по вопросу реэвакуации музеев. Разработанные ею предложения напоминали о некоторых элементарных условиях, которые должны были явиться обязательной предпосылкой реэвакуации музеев. Комиссия считала возможным проведение реэвакуации только после окончания военных действий, с особого разрешения вышестоящих учреждений и только в том случае, если для приемки музейных фондов имелись вполне подготовленные здания. Подчеркивалось, что «основным условием реэвакуации художественных музеев является восстановление поврежденных от бомбардировок и пришедших в негодность музейных зданий» [732] Там же. С. 291–292. .

Специалисты предлагали провести мероприятия (главным образом восстановление и ремонт зданий) для подготовки и реэвакуации фондов центральных художественных музеев Москвы и Ленинграда.

В 1944 г. было принято решение о реэвакуации художественных коллекций Москвы и Московской области. В соответствии с этим Комитету по делам искусств было разрешено к 1 ноября 1944 г. произвести реэвакуацию в Москву и Московскую область художественных коллекций Государственной Третьяковской галереи, Государственного музея изобразительного искусства имени Пушкина, Государственного музея нового западного искусства, Государственного музея восточных культур, Государственного центрального театрального музея имени Бахрушина, Загорского историко-художественного музея-заповедника, Государственного музея керамики, Музея-мастерской Голубкиной и Дома-музея П. И. Чайковского.