Хосе Мартинес - Мой генерал Торрихос

Географическая и историческая особенности страны, о которых я говорил, сделали её страной услуг, из-за чего и менталитет её граждан для каждого в разной мере оказался поражённым духом сервилизма, психологией слуги, ждущего указаний по типу «чего изволите», а в армии – менталитетом пса, охраняющего территорию под плакатиком «осторожно, злая собака, вход запрещён, частная собственность». Злые псы, лающие на народ, и беззубые пудели, лающие на псов, – таков образ моей страны.

Генерал Торрихос во время участия в саммите Неприсоединившихся стран в Гаване в 1979 г.

Против этого собачьего беззубого служения интересам хозяев страны и прежде всего хозяев Канала и банановой «Чирики лэнд компани», и поставил генерал Торрихос идею достоинства, в его моральном и политическом измерении. Эта идея, повторяемая им неоднократно, почти слишком часто, как идея национального достоинства, сквозила во всех его речах и беседах, показывая, как глубоко он понимал её исторические и географические корни. А также то, что необходимо её использовать. Как в отношении местной олигархии, так и в отношении американского империализма. Которых он называл двумя сторонами одной монеты. Он так и говорил: «Излишне различать олигархат и империализм, потому что это одно и то же».

Генерал знал и всегда имел это в виду, что наша зависимость от этих двух видов «хозяев» является глубокой и врождённой, и потому наше освобождение от неё будет болезненным. Для генерала было неприемлемо, что священный характер права собственности – продукт божьего промысла. Неслучайно хозяева всегда имеют хорошие отношения с реакционным клером. Как неслучайно и то, что генерал в своей политической деятельности обращался и к религиозным чувствам народа. «Суверенитет Зоны Канала – вот религия всех панамцев», – говорил он.

Торрихос пробуждал среди людей с психологией слуг личную и почти интимную ненависть к этому пороку, делая это с такой страстью, которую можно по масштабу сравнить с тем, с какой любовью он относился к тем, кто сохранял достоинство, кто был единым сплавом своей души и своего мировоззрения. Торрихос восстал против святости собственности и собственников, и для одних это было богопротивно, для других означало объявление им войны за национальное и личное достоинство. И это тоже две стороны той же самой панамской монеты. Достоинство для генерала Торрихоса – это много больше, чем элемент морали. Это и оружие освобождения. И политический критерий. Верно, что Родине не ставят условий, но, с другой стороны, «никакое даже справедливое требование или причина не заставят нас принести в жертву наше достоинство».

Мы готовы на всё ради Родины. Но если по какой-либо даже справедливой причине для Родины потребуется принести в жертву наше достоинство, то можно совершенно уверенно утверждать, что такая причина не является справедливой, что она не является зовом Родины. Так библейский персонаж Абрахам был вынужден прийти к выводу, что требование к нему принести в жертву его сына не могло исходить от Бога.

Если Человек – это высшая ценность для политики и любой другой деятельности людей, то никакое действие, направленное против его интересов, не может быть справедливым. Другими словами, цель не оправдывает средства. Она определяет и выбирает их, но не оправдывает. Справедливая цель всегда выбирает правильное средство для её достижения, средство, достойное уровня цели. Поэтому и выбранные для достижения целей средства являются симптомами, характеризующими саму цель.

Это довольно актуальная острая моральная проблема для революционеров, которые нуждаются в средствах для финансирования своей борьбы.

Чтобы армии обрести достоинство, наполненное политическим смыслом, настаивал Торрихос, вооружённые силы должны порвать с олигарх-империализмом. Только так, «сочетаясь вторым браком», они могут объединиться с интересами народа.

«Эксплуататоры, – говорил он, – дьявольски талантливо смогли вооружить одну часть народа против себя самого». И эту роль сейчас играет армия. А армии надо «изменить направление стволов своих ружей». Повернуть их в другую сторону.

Торрихос воспользовался «креольской слабостью» панамских хозяев, недооценивших своих военных, которым они доверили миссию охранять их собственность. Панамские хозяева, полагаясь на их защиту, прежде всего со стороны армии США, оставили своим вооружённым силам задачи патрулирования народных кварталов и охрану элегантных злачных мест.

Результатом такого унизительного положения стало возникновение в Национальной гвардии ощущения некой обособленности и даже независимости, что позволило ей если и не перейти решительно на сторону народа, то по крайней мере занять позицию «арбитра» в классовой борьбе народа и хозяев. А Торрихос превратил ситуацию «арбитража» в ситуацию «переговорного процесса». Это обстоятельство является очень важным.

Разговор «на равных»

Когда кто-то занимает нейтральную позицию в борьбе между эксплуататорами со всеми вытекающими для них преимуществами и эксплуатируемыми без таковых, а таким «нейтралом» был бы Торрихос, то, наверное, он заслуживал бы ярлык «бонапартист». Политологи придумали такой термин. Некоторые из них активно применяли его в отношении генерала Торрихоса. Некоторые из некоторых отказались от этого его определения, когда стали свидетелями, как со временем его мировоззрение становилось всё более ясным и explicito. А некоторые только откорректировали этот термин в применении к нему, добавив к нему слово «буржуазный», переведя его тем самым в «правый» лагерь.

В этом нет ничего более неверного и поверхностного. Неверного, потому что на самом деле генерал не был нейтрален, когда в некоторых ситуациях по тактическим соображениям казался таковым. Его сущностное никогда не было с правыми силами, хотя правые почти всегда побеждали. Габриэль Гарсия Маркес в своей статье о генерале в определении его сущности попал в точку, когда сказал о его классовом «единстве с крестьянством».

И поверхностного в смысле отстранённого, потому что те, кто выкрикивает из-за барьера клички и ярлыки, как в этом случае ярлык «бонапартиста», вместо того чтобы войти в команду своего предпочтения, играют в другой команде.

Быть интеллектуалом – это не предлог для ухода от активной деятельности и материальных усилий. Те из таких интеллектуалов, которые осуждали Торрихоса за то, что он не «делает революцию», отчасти говорили и ответственны за эту правду. И они довольны, что не ошиблись, потому что для них правда оказывается важнее, чем революция.

Для генерала Торрихоса важнее поиска правды было преобразование реальностей. Неважно, что это правило определённой философии. Хотя говорить правду не всегда важно, но считать, что поэтому важно не говорить её, не более чем словесный изыск.