Льюис Зальцман - Жизнь Англии в Средние века

«Добродетельная жена» из поэмы XV века переходит далее к вопросу о браке. В словах матери нет никакой сентиментальности, она довольствуется тем, что советует дочери не пренебрегать ни одним мужчиной, который окажет ей честь, пожелав сделать своей супругой; кроме того, молодой особе следует избегать скрытности, пусть она поговорит о полученном предложении с друзьями; и, наконец, она не должна забывать о благоразумном поведении. Браки, действительно, в большинстве случаев заключали по расчёту, и чувства невесты не имели практически никакого значения. На богатую наследницу, как правило, смотрели как на ценную собственность, как на выгодное приобретение. Нередко родители договаривались о браке своих детей, когда те были ещё малютками, и бывали даже такие случаи, когда совершался настоящий обряд венчания столь юных жениха и невесты, что их приходилось нести в церковь на руках, и, конечно, они едва ли могли точно повторить за священником все подобающие обряду слова. Подобные браки, правда, могли быть аннулированы, если по достижении брачного возраста стороны выражали желание разорвать договор, однако девочек разрешалось выдавать замуж с двенадцати лет, а мальчиков можно было женить с четырнадцати, и едва ли в таком возрасте будущие супруги ясно отдавали себе отчёт в сути происходящего и были способны воспротивиться намерениям своих родителей. Венчание детей было всего лишь прелюдией к подлинному заключению брака, и точно так же обычной свадьбе предшествовала церемония помолвки, или обручения, во время которой жених и невеста, взяв друг друга за руки, в присутствии свидетелей объявляли о своём желании стать мужем и женой. Помолвка имела почти такую же силу, как и само венчание, и если обручённая женщина выходила замуж за другого человека, её прежний жених по закону мог вытребовать свою невесту у её мужа. Обряд венчания в Средние века почти не отличался от принятого в наши дни с той лишь разницей, что церемония бракосочетания совершалась на церковном крыльце. И лишь после того, как на палец невесты было надето обручальное кольцо, свадебная процессия входила в храм, где все присутствующие слушали мессу и дополнительный молебен. Свадьба была хорошим поводом устроить пир и славно повеселиться, на первом месте стояли танцы, и бедная невеста должна была плясать с любым мужчиной, который приглашал её, — утомительный и малоприятный обычай, ведь дом был открыт для всех, и на свадьбу в надежде повеселиться и выпить подчас являлось немало скверных типов.

Коль скоро женщина выходила замуж, отныне её первейшим долгом была кротость и покорность супругу. Чтобы побудить к этому своих дочерей, рыцарь де Ла Тур Ландри рассказывает несколько поучительных историй, в одной из которых говорится о жене, которая во всём противоречила своему мужу даже в присутствии посторонних, пока наконец он не сбил её с ног мощным ударом, сломав даме нос, что нанесло непоправимый ущерб её красоте. Стоит особо отметить, что рыцарь не только не упрекает мужа, но даже не считает нужным хоть как-то оправдать его поступок. Идеалом супруги было терпеливая Гризельда, историю которой в «Кентерберийских рассказах» Чосера поведал оксфордский клерк. Эта добродетельная особа родилась в бедности, однако судьба предначертала ей стать женой знатного маркиза; супруг многими способами испытывал послушание Гризельды: ей пришлось расстаться со своими детьми и отдать их, как она полагала, в рабство, отказаться от богатства и от положения в обществе и даже выполнять обязанности служанки при юной даме, которую маркиз представил ей как свою будущую супругу; всё это бедная женщина исполняла совершенно безропотно, и тогда, похвалив её, муж полностью вернул Гризельде её прежнее положение. В глазах современного человека Гризельда — не женщина, а жалкое создание; сам Чосер, хотя и рассказывает эту историю с большой долей сочувствия, всё же не одобряет такой покорности, однако средневековые мужья без тени юмора серьёзно ставили Гризельду в пример своим жёнам. Впрочем, сами женщины зачастую предпочитали подражать другой героине Чосера — славной ткачихе из Бата, особе отнюдь не кроткого нрава. У этой замечательной женщины было пятеро мужей, со всеми она справлялась при помощи железного прута или, чаще, благодаря своей лужёной глотке да острому языку; батская ткачиха с нескрываемым удовольствием рассказывает о том, как она терзала, запугивала и морочила своих мужей, хотя при этом она вспоминает с особым восхищением и даже с любовью того из них, кто её изрядно поколачивал. На протяжении всего Средневековья за мужем признавалось право бить жену — в пределах разумного; вместе с тем закон в прежние времена не был тдк терпим к ворчуньям и сплетницам: злобных мегер и разносчиц сплетен, отравлявших жизнь своим соседям, можно было привлечь к суду и приговорить к наказанию, обычно их окунали в грязный пруд.

Независимо от того, становилась ли жена покорной рабыней своего мужа, его любящей подругой или суровой повелительницей, замужней женщине едва ли приходилось сидеть без дела. «Добродетельной жене» было что рассказать своей дочери об обязанностях хозяйки дома. Прежде всего, хозяйка должна была смотреть за слугами, обращаться с ними следовало не слишком сурово и в то же время не слишком мягко; нельзя было допустить, чтобы слуги бездельничали, и конечно, они работали с гораздо большим прилежанием, если сама хозяйка подавала им хороший пример и трудилась вместе со всеми. Если женщина принадлежала к среднему классу и жила в сельской местности, то она занималась выращиванием трав, помогала во время сенокоса, носила на базар масло, сыр, яйца, птицу и тому подобное, делала солод и варила пиво, а кроме того, по-видимому, почти всегда сама готовила пищу. Даже в знатных семействах дамы были знакомы с кулинарным искусством и порой применяли свои знания на практике. Рыцарь де Ла Тур Ландри рассказывает нам о некоем рыцаре, который, вернувшись из длительного похода, привёз в подарок своим племянницам два сшитых по последней моде платья. Когда он навестил первую племянницу, она так долго примеряла платья, что рыцарь, устав ждать, взял у нее платья и с досадой отправился к другой; эта же, когда приехал дядюшка, была занята приготовлением хлеба, но, едва заслышав его голос, выбежала ему навстречу с белыми от муки руками и обняла гостя, извиняясь за свой вид; рыцарь был настолько тронут этим проявлением любви, что подарил второй племяннице оба платья. Даже если знатные дамы не заходили так далеко, чтобы собственноручно печь хлеб, они всё же готовили сладости, фруктовые консервы, вина и ароматическую воду, настоянную на цветочных лепестках. Кроме того, они прекрасно разбирались в травах и готовили из них лекарства для нужд своего семейства и для соседей победнее — хозяйка манора нередко была добровольным лекарем для всей деревни. Женщины низкого происхождения тоже следовали этому примеру, и в простонародной среде было немало мудрых старух — знахарок, чьи простые снадобья, прошедшие проверку опытом и вековой традицией, были гораздо более действенными и даже более совершенными с научной точки зрения, чем те вселяющие ужас препараты, которыми пользовали больных профессиональные врачи. В Средние века известны случаи, когда женщины становились медиками и имели свою практику, хотя мужчины, естественно, сделали всё возможное, чтобы помешать их успеху.