Збигнев Залуский - Сорок четвертый

Об этих солдатах уже никто не мог бы сказать того, что на другом конце Европы говорил об их старших братьях генерал Владислав Андерс. Где-то здесь и родилось различие — подлинное и реальное, которое все мы с такой горечью ощутили впоследствии. Различие между старой польской полевой фуражкой — «рогатывкой» с пястовским орлом 1-й армии и новомодным черным беретом 2-го корпуса. Оно заключалось именно в этом, а не в выборе поля битвы — выборе чисто военном: ибо в этом случае солдат всегда лишь выполняет приказ своего командования.

«Торжественную новость принесло сегодня радио, — записывал в Варшаве Людвик Ландау. — 2-й польский корпус под командованием генерала Андерса высадился в Италии и должен принять участие в боях на горном участке 5-й армии. Правда, мы все время ожидали появления польских войск на другом фронте, балканском, откуда путь в Польшу не был бы столь длинным. Чем было вызвано решение об использовании этих войск на итальянском фронте, со временем прояснится; будем надеяться, что на этот раз их возвращения в Польшу не придется ждать столько времени, сколько пришлось ждать Домбровскому [4] Ян Домбровский — польский генерал, создатель польских легионов на территории Италии 1797 году. — Прим. ред. и находившимся с ним остаткам легионов…» {37} 37 L. Landau, op. cit., s. 644—645. .

Когда батальоны виленской и львовской бригад сменили британскую пехоту в расселинах скал на склонах Монте-Кассино, Людвика Ландау уже не было в живых. 29 февраля 1944 года около двух часов пополудни он вышел из конспиративной квартиры на улице Сенаторской и направился домой, чтобы пообедать и сделать очередную запись в своем дневнике. Дома его не дождались…

Гора жертв.На другом конце Европы, в Кампобассо, «на торжественном заседании, посвященном третьему мая [5] 3 мая 1791 г. сеймом была принята «новая» конституция Польши, отменявшая избираемость королей, утверждавшая слияние Литвы и Польши. — Прим. ред. , за восемь дней до битвы, — вспоминает Мельхиор Ванькович, — я говорил о трагических судьбах польских легионов в Италии полтора столетия назад. Начальник гарнизона шепотом передал мне приказ командира корпуса: прервать выступление. Это и понятно: предотвратить битву было нельзя, как нельзя было, наверное, предотвратить Варшавское восстание. Она должна была войти в историю в ореоле воинского подвига, патриотической жертвы. Таким подвигом была эта битва, и я постарался ее увековечить» {38} 38 Melchior Wańkowicz: „Monte Cassino”, Warszawa, 1957, s. 7. .

Через всю Италию проходит горная цепь — Апеннины. Ее боковые отроги, спускающиеся поперек полуострова к морю, перегораживают полуостров в добром десятке мест. Эти горы — невысокие, но труднодоступные — скалисты, обрывисты и лишены дорог. Немногочисленные шоссе проходят через узкие долины и ущелья. Дорога из Неаполя в Рим, так называемое шоссе номер 6, протискивается именно через такие ворота у местечка Кассино (около 150 километров к юго-востоку от Рима) и дальше проходит по относительно узкой, 8—12-километровой ширины, и плоской долине реки Лири. С востока над этой долиной господствует горный массив Монте-Кассино. Непосредственно над шоссе, сразу же за местечком, возвышается собственно Монте-Кассино — гора с огромным старым монастырем бенедиктинцев на вершине. Тут же, к северу и северо-востоку от нее, поднимаются еще более высокие и крутые скалистые обрывы: высота 593, вершины Сан-Анжело, Призрак и другие. Горы эти не такие уж высокие, но крутые, они нависают над плоской долиной, возвышаясь над ней на 400—600 метров. Под огнем размещенных на массиве Монте-Кассино пулеметов, минометов и орудий невозможно пройти в сторону Рима ни по шоссе номер 6, ни по долине реки. Это так. Но зачем проходить туда именно здесь?

Конечно, война народов Европы, а точнее, всего мира против фашизма — коалиционная война велась на различных фронтах. Все они были важными, на всех надо было победить. В частности, в Европе должен был быть открыт второй фронт этой войны, на котором западные союзники обязались внести свой достойный вклад в длившееся уже почти три года единоборство Советского Союза с общим врагом.

Выполнение этого обязательства долгое время оттягивалось, и вот наконец осенью 1943 года англо-американские войска высадились, но не во Франции, как это было предусмотрено и откуда было легче всего достичь жизненно важных центров Германии (Рурского бассейна, например), а в Италии, притом на самой южной ее оконечности, в Калабрии. Оттуда до Германии надо было пройти полторы тысячи километров, пересечь почти сказочные «тысячу рек» и «тысячу гор». С трудом преодолевая горное бездорожье, англо-американские войска очень медленно продвигались в направлении Рима и, пройдя за четыре месяца лишь ничтожную часть пути, уперлись в январе 1944 года в массив Монте-Кассино.

Немцы не придавали итальянскому фронту слишком большого значения (туда ими было направлено едва ли двадцать дивизий), однако они не собирались пускать англичан и американцев дальше, в глубь Италии. На уровне Кассино они протянули поперек всего полуострова укрепленную линию Густава, а на римском направлении соорудили еще одну — линию Гитлера. Ключом к обеим линиям был массив Монте-Кассино, замыкавший единственную прямую и удобную дорогу на Рим — долину реки Лири. Массив обороняло отборное соединение фашистов — 1-я авиадесантная дивизия, усиленная несколькими батальонами альпийских стрелков.

С января по май союзники трижды штурмовали массив: его атаковали американцы, англичане, французы, южноафриканцы и индийцы. Безуспешно. По масштабам второй мировой войны это были незначительные бои. Немцы никогда не держали во всей Италии больше, чем одну пятнадцатую часть сил, сосредоточенных на Востоке. Союзники никогда не направляли сюда больше войск, чем половина тех сил, которыми вела свои крупные наступательные операции Советская Армия. Но кровавая слава монастыря, которым не смогли овладеть солдаты пяти наций в трех штурмах, росла.

Бои, подготовка к которым проходила в мае 1944 года, могли дать многое. Они открывали перспективу реального участия союзников в борьбе с врагом. Солдаты 2-го корпуса, в большинстве своем — ветераны сентябрьской кампании 1939 года, частью же — молодежь, искавшая с первых дней войны возможности сразиться с врагом, рвались в бой. Долгие нелегкие скитания по десяти странам, вынужденное бездействие в момент, когда оккупированная гитлеровцами родина истекала кровью, еще больше усиливали ненависть солдат к врагу и жажду мести.

Эти бои открывали также перспективу завоевания воинской славы. Командование 2-го корпуса стремилось к этому, но особенно рвался к славе генерал Владислав Андерс. Лично ли для себя, для собственного удовлетворения? Наверняка не только. В борьбе польских господствующих классов за влияние на нацию и за положение в мире генерал Андерс играл не последнюю роль. Слава, которую должны были добыть солдаты, укрепила бы позицию их командующего, усилила бы внимание к его выступлениям, заставила бы считаться с его голосом. А свой голос генерал Андерс в происходившем политическом споре намеревался поднять в защиту польских реакционных сил, в защиту их прав на господство на землях Западной Украины и Западной Белоруссии и вообще их прав на сохранение власти в Польше. Слава должна была послужить орудием политики — той самой, которой в стране служил план «Буря».