Збигнев Залуский - Сорок четвертый

«…Сегодня снова была казнь, — записывал Людвик Ландау. — Ходят слухи, что жертвами стали какие-то парни, которых забрали в уничтоженном немцами заведении ксендза Семца на Повисле… Известия об арестах поступают постоянно…

Вот почему мы все время с нетерпением ждем сведений из внешнего мира, но ничто не предвещает близкого конца. Наиболее удручающее впечатление производят, пожалуй, вести с итальянского фронта, они подрывают веру в способность союзников, по крайней мере в данный момент, серьезно и успешно сражаться с немцами… А мы уже ждать не можем! Неудивительно, что все чаще взоры с надеждой обращаются на Восток. Там по меньшей мере «дело движется», и неизменно в ущерб немцам» {17} 17 L. Landau, op. cit., s. 623. .

Польская рабочая партия, которая во времена наибольших немецких успехов, в самый мрачный и безнадежный час оккупации открыла и испытала на практике метод контртеррора, в начале года великого перелома оценивала ситуацию уже несколько иначе и указывала новые методы обеспечения национальных интересов. Она и на этот раз призывала к контртеррору в стране, но упор делала не на изолированные акции, имевшие место год назад, но недостаточные в условиях, когда немцы перешли к массовому истреблению польской нации, а на действия, непосредственно ускоряющие поражение Германии и приближающие освобождение польских земель. Теперь уже сотни тысяч поляков, находившихся йод угрозой смерти, могли быть спасены только в результате прихода Советской Армии. Теперь ускорить спасение могла только широко развернутая партизанская борьба, которая оказала бы помощь Советской Армии в ее продвижении на запад.

«Сегодня уже недостаточно Отдельных сражающихся отрядов бойцов Гвардии Людовой и тех, кто стихийно начал вооруженную борьбу с оккупантами, — писал генеральный секретарь ППР Веслав еще в ноябре 1943 года. — Польский народ нуждается в организованных сражающихся с врагом вооруженных силах, способных ускорить окончание войны, прервать полосу истребления польского народа…» {18} 18 W. Gomułka, op. cit., s. 39—43.

В новогоднюю ночь на 1 января 1944 года на первом заседании Крайовой Рады Народовой только, что назначенный командующим Армией Людовой гражданин Липский (генерал Михал Роля-Жимерский) говорил, что польский народ «видит свое спасение в вооруженной борьбе с немецкими захватчиками и верит, что во взаимодействии с армиями союзников добьется скорой победы». Главное командование Армии Людовой должно «поставить себе в качестве самых важных задач: 1) организацию и планирование боевых действий в масштабе всей страны; 2) координацию боевых действий в стране с наступательными операциями союзников на главных театрах этой войны. Одной из главных задач в этой борьбе является удар по вражескому транспорту», ибо позиция сил, которые представляет КРН, «должна заключаться не просто в благожелательном и дружественном отношении к союзным армиям, но и в плановом согласовании боевых акций АЛ в стране с операциями на главных фронтах войны» {19} 19 Цит. по: „Wojskowy Przegląd Historyczny”, nr 22 (spec.), 1962, s. 342. .

Армия Людова не вступила в игру с дьяволом на картах той масти, которой переиграла его еще год назад. Она сделала ставку на пятую масть. На козырную. На «зеленую»… На партизанский лес. Она приступила к созданию в лесу партизанских батальонов и бригад, к осуществлению продуманных и действенных ударов по коммуникациям врага на приближавшемся фронте, по-своему прокладывая наступающим советским войскам, от которых ждала спасения, путь к польским землям. Оперативный приказ Главного командования Армии Людовой от 26 февраля 1944 года, направленный частям II Люблинского округа АЛ, гласил:

«Союзные советские войска наступают глубоким клином, заняв подвижными частями Ровно, Луцк, Владимир-Волынский… Между двумя участками фронта на направлении Коростень, Сарны, Луцк обозначилось весьма заметное ослабление немецкого фронта… Главное командование Армии Людовой намеревается немедленно предпринять на территории Люблинщины интенсивные операции с целью усугубить тяжелое положение немцев на этом участке, способствовать продвижению союзных советских войск на запад и облегчить полный прорыв фронта» {20} 20 Там же, с. 362. .

Волынь — начало.

«Аресты и облавы не прекращаются. Неудивительно, что в этой атмосфере люди надеются на какие-то неожиданные события на фронте, которые избавили бы нашу жизнь от тяготеющего над ней кошмара, — пишет Людвик Ландау. — Вот почему жалкий вид немцев в связи с обстановкой на фронте, с приближением большевиков служит для нас утешением… Уже ходят слухи, что кроме Ковеля авиадесанты заняли Хрубешув и Хелм. Разумеется, фантазия, но действительность такова, что ее трудно отличить от фантазии — ведь и взятие советской конницей Луцка произошло, видимо, столь внезапно, что большевики застали немецких чиновников за письменными столами» {21} 21 L. Landau, op. cit., s. 617. .

Однако приближение советских войск к польской земле вызывало отнюдь не однозначные настроения. Тот самый клин, тянувшийся через Волынь и доходивший, как тогда казалось, почти до Буга, пробуждал не только надежды, но и беспокойство. Миллионы людей, которым грозило уничтожение, миллионы людей, измученных до предела, миллионы простых людей в Варшаве, в Люблине или в келецкой деревеньке смотрели на него с надеждой. Это понимал и Ландау, когда писал:

«Желание скорейшего прихода большевиков как единственного спасения от гибели, грозящей со стороны немцев, стало преобладать уже в широких кругах» {22} 22 Там же, с. 400. .

Это понимал и командующий Армией Крайовой генерал Бур (Тадеуш Коморовский), который еще в декабре 1943 года с тревогой сообщал в Лондон, что «в массах появляется склонность рассматривать Советский Союз как избавителя от немецкого террора» {23} 23 Цит. по: Aleksander Skarżyński: „Polityczne przyczyny Powstania Warszawskiego”, Warszawa, 1964, s. 97. .

В правительственных эмигрантских кругах продвижение Советской Армии вызывало не надежды, а тревогу. Главное командование АК занимали не те проблемы, которые были связаны с ростом возможностей способствовать ускорению освобождения страны, а те, которые вытекали из принятой этими кругами концепции о неизменности политического статуса польского государства 1939 года и нерушимых правах досентябрьского польского правительства, наследником которого считало себя правительство в Лондоне.

Еще 18 ноября 1943 года официальный орган АК «Бюллетын информацыйны» писал:

«К границам Польши приближается, громя нашего смертельного врага — немцев, наш прежний захватчик — Россия, захватчик, значительно более интеллигентный, чем наш немецкий враг, и все еще не проявляющий по отношению к нам доброй воли…» {24} 24 „Biuletyn Informacyjny”, nr 46/201 z dn. 18 XI 1943; см.: Władysław Pobóg-Malinowski: „Najnowsza historia polityczna Polski 1864—1945”, t. III, Londyn, 1960, s. 486.