Адель Алексеева - Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории
- Название:Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Алгоритм
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-907028-17-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Адель Алексеева - Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории краткое содержание
«Мы создали армию и флот, теперь наша задача – образование и культура», – говорил Петр I, и Шереметевы подхватили его призыв. Они занимались церковно-приходскими школами, воспитывали из крепостных крестьян композиторов, скульпторов, актеров и др.
В новой книге известной писательницы А. Алексеевой представлены наиболее яркие личности знатного рода: Василий Шереметев, который 20 лет провел в крымском плену; два брата Шеремета, вступившие в спор с Иваном Грозным; Борис Петрович – первый фельдмаршал, сподвижник Петра I, его дочь Наталья Борисовна Долгорукая, первая русская писательница, и др.
В 2018 году двойной юбилей Шереметевых: 250 лет назад родилась Прасковья Ивановна Жемчугова; а также исполняется 100 лет со дня кончины выдающегося деятеля – графа Сергея Дмитриевича Шереметева, который был историком, меценатом, хранителем традиций, радетелем культуры, сохранившим замечательные культурно-исторические гнезда (Останкино, Кусково, Вороново, Введенское). Когда случилась революция 1917 года, Шереметевы не предъявляли счета истории. А граф сумел удержать на Родине всех своих потомков. И поныне наследники славной фамилии несут благородную миссию служения России.
Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Ну, что ж, свидания разрешить не можем. – Голос сухой, жесткий.
– Товарищ майор, поймите – ехала в такую даль и, значит, зря?
– Ничем не могу помочь.
– А мне в приемной министерства сказали: поезжай те, дадут на месте.
Не знаю, кто это вам сказал.
– Товарищ майор, я ему только несколько слов скажу через проволоку, скажу, что бабушка здорова, что братья учатся… Пусть он хоть голос мой услышит, и больше ничего не надо. Сегодня уеду.
– Нельзя. А что уезжаете, правильно делаете.
– А передачу?
– Это можно. Напишите список передаваемых продуктов и можете приписать, что бабушка здорова, что братья учатся. Он вам пришлет записку, что получил.
Сказал и стал что-то писать на заявлении. Опять мелькнула смутная надежда: разрешит! Расчеркнулся, подает и говорит:
– Все. Конец.
Читаю: «Тов. Гостеву. В свидании отказать. Передачу разрешить». Кажется, действительно все.
– А где мне найти Гостева?
Майор стал объяснять, даже план нарисовал. Оказалось, то самое управление лаготделения, которое мне было так хорошо известно.
Дослушала до конца. У дежурного спрашиваю, к кому мне можно еще обратиться. Он ответил, что это все. Если бы даже сам начальник лагеря решил, то все равно нужна была бы виза майора, потому что это начальник особого режимного отдела.
Ну, значит, все, хотя еще посмотрим. Теперь к Гостеву. Зашла в гостиницу, написала письмо с двух сторон, а в конце – список продуктов.
Рюкзачище распух еще больше – купила в палаточке две буханки белого хлеба. Палаточка, скорее крошечная низенькая лавочка, была, когда я проходила мимо, бит ком набита людьми (хлеб бывает нечасто, особенно белый). Я в отчаянии встала на пороге – протискиваться было бесполезно. Хлеб уже давали. И тут меня осенило опять. Дождавшись, когда продавщица мельком на меня взглянула, я вскинула свободную руку вверх и потрясла двумя пальцами в воздухе. Через секунду две белые буханки поплыли по толпе прямо ко мне, и я их приняла как должное. Таким же образом с готовностью были переправ лены за них деньги.
В управление пошла кругом, проторенной дорогой, мимо 43 шахты, мимо Андрея. Будь что будет.
Подхожу, смотрю – идет! Бодрый, подтянутый. Снял шапку. Знаками показала ему, что рюкзак разрешили, а свидание – нет. Понял.
Мелькнула мысль, дерзкая: зайти опять на вахту, что бы посмотреть еще раз на Андрея.
Пока солдаты разбирали визу на заявлении, адресованном совсем не им, еще немножечко мы смотрели друг на друга в окошечко.
Все на мгновение перестало существовать. Какой-то не ослабевающий спортивный азарт подхлестывал, заставлял делать необдуманные вещи. Разве можно было трезво рассуждать, когда в нескольких шагах, так близко смотрели на меня его глаза. Синие фуражки, наконец, разобрались и сказали, что это не сюда, а в отделение.
Вышла на дорогу. Андрей пошел рядом со мной, за проволокой метрах в пятнадцати. Спросил бодро, спокойно:
– Когда едешь?
– Сегодня в десять. Я еще приеду! – почти крикнула. Улыбнулся, вскинул голову, остановился, дойдя до поворота, заключенные столпились, смотрели молча и неподвижно. Никто ни на вахте, ни на вышках не сказал ни слова. Дивные дела! В отделении на вопрос, где найти Гостева, мне указали, к моему удивлению, кабинет вчерашне го уполномоченного, который нас допрашивал. Его не оказалось. Когда придет – неизвестно. Села с рюкзаком на бетонный парапет у входа. Ждала, ждала… Не идет Гостев, да и только. А времени уже больше пяти! Скоро конец работы. Думаю, дай-ка оставлю рюкзак у дежурного под столом, а сама еще раз сбегаю к Андрейке.
По дороге придумывала, что бы такое спросить на вахте. Сунулась на вахту:
«Не видали Гостева?» В управлении его нет. Ждать надоело. Солдаты заворчали, посылая отсюда. «Вот он!» – крикнул один из них. Треща, подлетел мотоцикл с оперуполномоченным. Он сразу к конвойным: «Что ей здесь надо?» И ко мне: «Зачем вы здесь?» – «Я вас ищу». – «Не хитрите. Не здесь ищите. Идите в отделение». – «А скоро вы приедете?» – «Через пятнадцать минут». Все столпились, слушают. Вот балда! Что же теперь? Не примет передачу, это самое худшее. Сижу в отделении у входа. Слышу – едет. Пригласил к себе в кабинет. Молча взял заявление, написал что-то, объяснил куда идти. На вахту первого лагпункта. Знакомые места. Туда ведь их сейчас приведут. Надо торопиться, чтобы не пропустить. Площадь перед вахтой была заполнена заключенными и синими фуражками. Некоторые колонны уже прошли. Неужели и они прошли?! Мне велели подождать в пустой крошечной комнатенке в пристройке у вахты. Из комнаты на площадь был проем, а рядом очень грязное окно. Положила рюкзак у двери на грязный пол, а сама смотрю, смотрю. Неужели прошел?! Нет!
Вон он! Увидел, снял шапку, сделал знак податься в комнату. Опять стали пропускать заключенных по рядам, обыскивая. Встали у ворот. Совсем близко, метров шесть, семь… Поглядывает, мой родной!
Я поцеловала кольцо. Он поцеловал место, где оно должно было быть, где оно было. Показала опять, что передачу разрешили, а свидание – нет. «Ничего, Андрей, мы, ведь все равно вместе». Во всем его облике, в повороте головы, в глазах: «Ничего, Еленка, будем когда-нибудь вместе! Будем!»
Меня никто не мог видеть. Я стояла за стеной, а в створе проема был он.
Перекрестила его. Кивнул. В комнату вошли два солдата. Стали спрашивать, к кому. Казалось, были удивлены.
Вдруг слышу громко: «Еленка?!» Махнул рукой и исчез за воротами зоны. Какой-то сержант взял заявление и ушел. Потом пришел другой и велел вытащить передачу на лавочку. Стал все смотреть, разворачивать… Помешал кончиком карандаша в коробочке с настоящим кофе.
Пусть мешает. За это ему, бедняге, деньги платят! По том дала ему письмо со списком, сказала, что разрешили.
Сначала не хотел брать, потом прочитал и сказал: «Ну, ладно». Я собрала вещи, и он понес их в рюкзаке. Велел ждать.
Только он ушел, подлетает мужчина в штатском, на вид довольно приятный, и на меня:
– Вы к кому?
– К Трубецкому.
– Зачем?
– Передачу передать.
– Не разрешаю передачу.
– Почему?
– Не разрешаю и все.
– А ее уже взяли, разрешил начальник.
– Я его начальник. Не разрешаю. Вернуть!
– Да почему?
– Он вам сам напишет, а сейчас не разрешаю. Чтоб это было в последний раз!
Ушел. Сердце упало. Вдруг вернет! Через несколько минут вышел сержант с пустым рюкзаком и запиской на синей, наспех сложенной бумаге: «Милая, милая, спасибо, спасибо. Все получил. Целую, целую. Все время с тобой. Андрей. 29/VIII». Вот и все. Постояла, потом медленно, очень медленно пошла вдоль стены по опустевшей площади. Сумерки сгущались. На душе стало сразу так же пусто, как и в рюкзаке. До боли пусто. В голове, во всем теле… Пустота. Первый раз почувствовала напряженность двух дней, особенно последних часов. Вот теперь – все, можно уезжать. Как после тяжелой болезни собрала в гостинице свои вещи. Машинально погрызла что-то. Перевязалась. Подождала заведующую, чтобы поблагодарить за гостеприимство (Семена так и не видела больше), и пошла туда, откуда должна идти машина на станцию.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: