Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима
- Название:Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент НЛО
- Год:2021
- Город:Москва
- ISBN:9785444814987
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима краткое содержание
Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Добрыми нравами, ясным лицом, благосклонною речью,
Древнею знатностью – всем в Фивах блистала Ино, —
и «гипозевксис», когда при одном существительном нанизывалось несколько глаголов:
Добрым нравом пленяет, нарядом пурпурным блещет,
Славится грудой богатств у Одиссея жена.
При всей примитивности это различение уже подсказывало пути дальнейшей амплификации. Из наших теоретиков на нем останавливается только Матвей Вандомский и потом Эберхард Немецкий (может быть, потому, что они предназначают свои инструкции для более младших учащихся 222), остальные о нем умалчивают, как бы считая само собой разумеющимся.
По обобщенности различались: простое начало, сразу вводившее в предмет дальнейшего повествования (как в двух приведенных примерах из Матвея Вандомского); начало от сентенции (proverbium), сразу предлагающее общее положение, которое потом будет иллюстрироваться повествованием (пример из того же Матвея):
Лишь добродетель душе придает благородство. Лишится
Добрых достоинств душа – и благородству конец;
и начало от примера, т. е. от аналогии из области (обычно) природы, с которой потом будет сопоставляться повествование. Это выделение начального положения, к которому потом подводит и основная часть, – по-видимому, влияние опыта проповедного красноречия, строившего проповедь от сентенции из Писания. Влияние это распространялось и на технику писем, – здесь тоже рекомендовалось начинать основную часть с сентенции, и сборники наиболее удобных сентенций имели даже самостоятельное хождение.
Наконец, по отношению к дальнейшей последовательности изложения различались начало естественное, от экспозиции и завязки последующих событий, и начало искусственное, опережающее события и вводящее читателя in medias res. На важность такого искусственного начала внимание теоретиков обращали прежде всего, конечно, Гомер и Вергилий; еще Гораций в «Поэтике» (147–149) говорит о Гомере:
Он для Троянской войны не вспомнит про Ледины яйца,
Сразу он к делу спешит, бросая нас в гущу событий,
Словно мы знаем уже обо всем, что до этого было, —
а комментаторы Вергилия всякий раз отмечали, что «Энеида» начинается не с начала, а с середины странствий Энея, предшествующие же события излагаются лишь потом, в рассказе Энея. Теоретиков такое искусственное начало (в нынешней терминологии – отклонение сюжетной последовательности изложения от фабульной последовательности событий) привлекало тем, что давало сильное средство иерархизации событий, вынесения важнейших вперед и сокращения второстепенных до беглого пересказа. Естественное начало велось, понятным образом, «от начала» событий, искусственное начало различалось «от середины» или «от конца». Перекрещиваясь с вышеописанным принципом деления «от предмета», «от сентенции» и «от примера», это давало девять возможностей начинать стихотворение: одну естественную («от предмета», от начала) и восемь искусственных («от предмета» – от середины и конца; «от сентенции» – от начала, середины и конца; «от примера» – от начала, середины и конца). Вот пример всех возможных начал для одного рассказа, предлагаемый Гальфредом Винсальвским (стк. 156–202) на материале мифа о Сцилле, хорошо знакомого читателям по «Метаморфозам», VIII, 1–151 (ср. цитированное выше, § 5, его теоретическое вступление к этим примерам):
Чтобы явилось глазам все, о чем мы поведали слуху,
Вот тебе рассказ, где начало – Минос, середина —
Смерть Миносова сына, конец – погубление Сциллы.
[Естественное начало:]
По естеству таково простое движенье рассказа:
«Силою лучших даров Фортуны, которых обилье
Было, как полноводный поток, сияет в державном
Сане Минос. Его разной красой украшает природа —
В члены вливает ему небывалую крепость, на облик
Краски отменной кладет красоты, золотой выплавляет
Ум и серебряный лад языка, в довершенье отделки
Все облекает в чарующий нрав, и на всем равномерно
Та благосклонность лучится, какою сильны самодержцы».
[Искусственное (1) от конца:]
А по искусству и самый конец послужит началом;
«Умысел Сциллы был Сцилле во вред: нанесшая рану
Ранена тою же раной; предав отца на погибель,
То предала, чего добивалась сама; навлекая
Гибель, ее навлекла – на себя: достойною местью
Кознь в отплату за кознь обернулась на казнь кознодейке».
[(2) от середины:]
Можно начать с середины и так повернуть изложенье:
«Зависть встает к Андрогею и, глядя на дух и на возраст,
Видит в нем старца и видит юнца, ибо ум его зрелый
В юноше юность затмил. Оттого, что во всем преуспел он,
Впал он в беду; оттого, что молвою до звезд возносился,
Лег во прах; сиявший герой в зиявшую бездну
Ввергнут судьбой – столь доблестный дух в столь ранние годы!»
[(3) Сентенция от начала:]
Общее может занять суждение место в начале:
«То, чего больше всего взыскуешь, быстрей и уходит.
Все несет в себе свой конец, а удача – тем паче.
С ласковым видом судьба сплетает коварные сети,
И перед тем, как уйти, благосклонной бывает Фортуна».
[(4) от середины:]
Можно в сужденье таком отнестись и к средине рассказа:
«Зависть – страшная вещь, смертельнее злейшего яда,
Только к недобрым добра и только к добрым сурова,
Умыслы злые свои в глубокой выносив тайне,
Вдруг разверзает их въявь на горе целому миру».
[(5) от конца:]
Может служить и конец предметом таких изречений:
«Есть справедливый закон: за козни – возмездие казни!
Зло, родясь в голове, на нее же обрушится карой».
[(6) Пример от начала:]
Даст начало порой и образ, служащий примером:
«Кто неразумен, над тем злится буря и с ясного неба;
Воздух, солнцем согрет, сгущается в тяжкие тучи».
[(7) от середины:]
От середины пример берется в таком построенье:
«В семя, которое в рост питает кормилица-почва,
Злая запала болезнь, не дает прорастанию силы
И, затворив во взбухшем врата, завидует всходу».
[(8) от конца:]
Так же можно сравнение взять и к концовке рассказа:
«Часто к тому, кто стрелял, стрела возвращается, раня,
И на виновника бед, явившись, рушатся беды».
По аналогии со способами подачи начала иногда предлагались и способы подачи середины и конца, но они обычно выглядели лишь отписками для полноты плана. О середине Гальфред Винсальвский («Показание», I, 2, 1–32) говорит, что при естественном начале она выстраивается сама собой, а при искусственном единственная трудность может быть в сочленении зачина с повествованием при помощи оборотов «Тот, который…», «Так вот и…» и т. п. Для конца он предлагает те же три способа, что и для начала,– от предмета, от сентенции, от примера. Матвей же Вандомский (IV, 49–50) со своей обычной непосредственностью даже не пытается систематизировать, а просто перечисляет примеры из классиков – на мораль, как у Авиана, на просьбу о снисхождении, как у Овидия, на величание, как у Овидия же, на благодарение Музам, как у Вергилия, и пр.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка:
