Алла Краско - Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

Решетка Фонтанного дома. Арх. И. Д. Корсини

Уважительное отношение заказчика к молодому зодчему демонстрирует переписка графа Дмитрия Николаевича с главноуправляющим И. Ф. Апрелевым [523] Домашняя старина. Т. 2. С. 17. . «Милостивый государь Иван Федорович. Хотя я очень держусь того правила, чтобы соблюдаема была экономия, но позвольте мне сказать мое мнение относительно новой решетки, мне желательно, чтобы она была сделана согласно первоначальному рисунку, то есть чтобы как вазы, так равно и пики были бы вызолочены, чтоб герб и вазы были вызолочены с обеих сторон; хотя от невызолочения будет довольно значительная убавка, но как эта вещь, можно сказать, вечная, то лучше бы сделать так, как было в предположении… 23 февраля 1837», 9 марта он писал Апрелеву: «Хотя рисунок предполагаемой решетки очень хорош, но я желал бы, чтобы еще архитектора два или три составили планы, и тогда все рисунки сличить, я уверен что и г. Архитектор этим не оскорбится, потому что предмет сей важен…» [524] Там же. С. 17–18. И далее, на следующий день: «Я очень рад, что г. Архитектор предложением моим не оскорбился, и если я сделал сие, то ни мало не из недоверия к нему, а потому что предмет сей огромен и требует довольно суждения…» [525] Домашняя старина. С. 17–18. Решетка с золоченым графским гербом стала одной из тех художественных оград Петербурга, которыми так восхищался Пушкин: «…твоих оград узор чугунный…»

Проект южного служительского флигеля. Арх. И. Д. Корсини

В дальнейшем, уже после женитьбы графа Шереметева, архитектор Корсини произвел кардинальную перепланировку парадной анфилады второго этажа главного дома и создал замечательные интерьеры в духе модного тогда направления историзма, когда архитектор использует мотивы различных прошлых архитектурных стилей — барокко, классицизма, ренессансные и античные мотивы, что позже получило название «неогрек». Эти интерьеры в целом сохранились до XX в. и реставрированы в начале нынешнего века в процессе музеефикации Главного дома (Шереметевского дворца) Музеем театрального и музыкального искусства.

Южный флигель Фонтанного дома. Фото 1870-х гг.

Южный флигель Фонтанного дома в наши дни

И. Д. Корсини работал также в загородной усадьбе Ульянка, перестраивал там старые хозяйственные сооружения, выстроил новый деревянный барский дом, погибший в годы Великой Отечественной войны. По распоряжению графа Дмитрия Николаевича он вместе со своими помощниками осматривал строения и в других вотчинах — в селе Вознесенском Петербургской губернии, в Серебряных прудах Тульской губернии — на предмет необходимости проведения ремонтов или перестроек [526] Более подробно работы Корсини в Фонтанном доме освещены в статье историка архитектуры Б. М. Матвеева «История строительства и перестроек» (см.: Усадьба графов Шереметевых Фонтанный дом. С. 6–89). . Исполнял и поручения, связанные с приобретением новых вещей. Так, в архиве сохранилось его донесение в Главную контору от 5 декабря 1853 г.: «По приказанию Его Сиятельства Графа выбрал я на выставке Общества поощрения художеств… пять картин, которые и помещены в Фонтанном доме. Цена сим картинам назначена самим Обществом, и следует выдать комиссионеру господину Прево 875 рублей…» [527] РГИА. Ф. 1088. Оп. 1. Д. 612. Л. 18.

Иероним Корсини и его брат Иосиф, библиотекарь Фонтанного дома, принадлежали, как и их родители, к римско-католической церкви. Упомянем, что Иосиф Корсини тоже служил в Фонтанном доме, исполнял обязанности библиотекаря. В середине XIX в. библиотека располагалась в южной части первого этажа и занимала несколько комнат. В 1850 г. граф Д. Н. Шереметев подписал для библиотекаря специальную инструкцию. Она определяет, что именно находилось в ведении библиотекаря [528] Шеффер Г. Из материалов о библиотеках Шереметевых // Записки ИБО. С. 119–124. . «К библиотеке Фонтанного моего дома принадлежат классические и другие книги на разных языках, иллюстрированные издания, гравюры, литографии, медали, монеты, глобусы, физические и тому подобные инструменты, бюсты и прочие разные вещи. Также хранится в оной ларец с ключами города Риги и принадлежащими к оным медалями, и большая медаль за учреждение Странноприимного дома в Москве. Имеющиеся каталоги главнейшим из книг и описи вышеозначенных предметов требуют возобновления, поэтому г-ну библиотекарю вменяется в обязанность следующее…» — далее следуют восемь пунктов, среди которых особенно отметим следующее. Граф Д. Н. Шереметев решил разделить собственно библиотеку и исторические реликвии, которые библиотекарь должен был по отдельной описи и после составления подробного описания сдать на хранение в Канцелярию «для хранения в железных сундуках». Надо было создать новые каталоги «по новейшим правилам, присвоенным для библиотек». Граф предписывал избегать лишних расходов, но «если встретится необходимость переплесть книги, купить портфели… господин библиотекарь входит с письменным докладом в Домовую канцелярию и ожидает моего разрешения. А в случаях, не терпящих отлагательства, во время моего отсутствия, обращаться к Его Превосходительству Ивану Федоровичу Апрелеву…»

20 января 1837 г. архитектор Корсини женился на Марии Антоновне Быстроглазовой (1815–1859), воспитаннице Екатерининского института благородных девиц. Скорее всего, знакомство Корсини с воспитанницей расположенного по соседству с Фонтанным домом Екатерининского института неслучайно — у графа Дмитрия Николаевича на музыкальных вечерах бывали директриса, учительницы и, возможно, воспитанницы Института. Венчание происходило в церкви Екатерининского института [529] ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 111. Д. 288. Л. 456. М. к. .

О ней как о своей бывшей воспитаннице — умнице и красавице — тепло вспоминал А. В. Никитенко. В своем дневнике за 13 февраля 1859 г. он записал: «Сейчас получил приглашение на похороны Марии Антоновны Корсини, или Быстроглазовой. Это одна из моих бывших учениц, с которой у нас до последней минуты сохранились самые теплые дружеские отношения. Она была тогда, да и теперь еще, редкой красоты. Какой возвышенный ум, какое прекрасное сердце! А всего лет тридцать семь или тридцать восемь она жила. И этого ничего нет уже! Мелькнула как падучая звезда — и погасла… 14 февраля. Суббота. Похороны Марии Антоновны Корсини… Лицо ее приняло величественное, строгое выражение. Я был у обедни и на панихиде и проводил ее до могилы. Ее похоронили на Волковом кладбище, направо, между большою и малою церквами. После я зашел поклониться праху моих детей…» [530] Никитенко А. В. Моя повесть о самом себе… Т. 2. СПб., 1893. С. 132.