Алла Краско - Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события

Особым предметом ее забот с момента замужества стал Странноприимный дом. В 1873 году она пожертвовала небольшой капитал в 2 тысячи рублей, чтобы на проценты с него покупать книги в Странноприимный дом и платить жалованье постоянному чтецу, поскольку чтение вслух несколько облегчило бы душевное состояние находившихся там старых и беспомощных людей. Графиня и сама присылала книги, и выписывала несколько журналов для библиотеки Странноприимного дома, пожертвовала шкафы и стол для библиотеки и читальни. В 1900 году на ее деньги приобрели «волшебный фонарь с туманными картинками» – то есть эпидиаскоп. В благодарность Совет Странноприимного дома постановил поместить портрет графини Екатерины Павловны в помещении читальни. Она принимала самое активное участие в создании санитарного отряда Странноприимного дома, который отправился на фронт в Русско-турецкую войну. Во время Русско-японской войны в дополнение к 72 койкам открытого в Странноприимном доме лазарета на ее средства были устроены еще 6 коек для излечения раненых. Графиня Е.П. Шереметева имела знаки отличия Красного Креста за труды на благо русских воинов в годы Русско-турецкой и Русско-японской войн. Она оказывала помощь церквам и монастырям, миссионерским обществам, учебным заведениям, отдельным лицам.

Т.А. Аксакова-Сиверс так вспоминала о своих впечатлениях от встреч с графиней Екатериной Павловной в начале XX века: «…Екатерине Павловне было тогда уже за 50 лет, и одевалась она уже „по-старушечьи“. Я всегда видела ее в костюме английского покроя, цвет которого менялся в зависимости от случая. Безупречно красивые черты ее лица, высокая, плотная, несколько сутуловатая ее фигура и спокойные, безо всякой аффектации манеры производили впечатление благородства и простоты… Из разговоров… можно было понять, что воля ее в большинстве случаев подавлялась бурным и деспотичным нравом ее мужа. Припоминаю рассказ о мелком, но характерном эпизоде на Фонтанке или в Михайловском. Вздумав как-то проверить счета буфетчика и узнав, что на стол тратится ежедневно более пуда сливочного масла, графиня Екатерина Павловна нашла это количество чрезмерным и попросила его сократить. Домовая челядь отомстила ей самым коварным способом. На следующий день графу Сергею Дмитриевичу не был подан тот кружочек масла, который он привык есть за утренним чаем. На вопрос „Что это значит?“ дворецкий ответил: „Графиня приказали экономить масло“. Последовавшая гроза… отшибла у Екатерины Павловны охоту нарушать установившиеся порядки».

Хорошо знавший графиню К.Д. Бендер считал ее воплощением простоты, несмотря на свое происхождение и положение в обществе. «…Я бывал в их доме много раз, слушал ее рассказы о прошлом и должен сознаться, что никогда слово осуждения, критики не сходило с ее губ. Она даже не любила, чтобы кто-нибудь при ней резко отзывался о людях… Ее душа была полным олицетворением глубокого христианского смирения и прощения».

Художник К.П. Брюллов. Мария Аркадьевна Бек (во втором браке княгиня Вяземская) с дочерью Марией

В Фонтанном доме помимо Оружейного кабинета убранство еще нескольких гостиных носило «музейный» оттенок. В Лепной, где по проекту Корсини стены и потолок украшала лепнина и где сохранялся еще от начала XIX столетия большой камин с зеркалом, была собрана портретная галерея Дома Романовых – здесь на стенах висели портреты императоров, начиная с Петра I и кончая Александром III. Эту традицию дворянских домов подметил А.С. Пушкин в «Евгении Онегине»: «…Царей портреты на стенах…». Некоторые из царских портретов и раньше находились в Фонтанном доме, другие копировались с имевшихся в Кусково оригиналов. Эту работу выполняла художница Елена Ивановна Рейхардт. Из ее писем к графу Сергею Дмитриевичу известно, что она копировала портрет Петра I в профиль (оригинал работы Дангауэра), портрет Екатерины II, а портреты Александра III и Марии Федоровны художница писала с фотографий, предоставленных ей графом Сергеем Дмитриевичем.

В Малиновой гостиной Фонтанного дома хозяева поместили коллекцию живописи, преимущественно французской школы XIX столетия, которую подарил князь Павел Петрович Вяземский Сергею Дмитриевичу и Екатерине Павловне к их свадьбе. Там же находились портреты хозяев дома работы Николая Петровича Богданова-Бельского.

Экслибрис графа Сергея Дмитриевича Шереметева

В соседней Зеленой гостиной находились произведения русских художников. Здесь висели портреты дочерей графини Анны Сергеевны кисти Константина Егоровича Маковского и графини Марии Сергеевны работы Н.П. Богданова-Бельского, виды села Михайловского, исполненные художниками К.Е. Маковским и В. Орловским, вид зала в Кусково работы С.Ю. Жуковского, портрет князя Павла Петровича Вяземского, исполненный К.Е. Маковским. Портрет княгини Марии Аркадьевны Вяземской (в то время еще Бек) с дочерью Марией Бек (копия с портрета Карла Брюллова) из-за его большого формата был размещен в проходном кабинете рядом со спальней. На специальных мольбертах в Зеленой гостиной находились акварели работы графа Павла Сергеевича Шереметева.

Фонтанный дом невозможно себе представить без портретов предков хозяина, поскольку по традиции, как и царские портреты, они служили непременной частью убранства дворянских домов. Елена Рейхардт скопировала несколько портретов графов Шереметевых из кусковского дома, поскольку граф Сергей Дмитриевич не желал разрушать его исторические интерьеры. Портреты фельдмаршала Шереметева и графа Петра Борисовича ее работы висели в Аванзале. Ею же была исполнена и копия с портрета графа Николая Петровича кисти Боровиковского, находившегося в Странноприимном доме. Этот портрет висел в Попечительской, рядом с домовой церковью. Гости, оказываясь в Галерее и проходя оттуда через Попечительскую в парадную анфиладу гостиных, сразу видели портреты первых трех владельцев усадьбы.

Художник Е. Бем. Экслибрис графа Сергея Дмитриевича Шереметева

Своего рода музейной комнатой в Фонтанном доме был и кабинет графа Дмитрия Николаевича во втором этаже северного корпуса с его библиотекой XVIII – начала XIX веков. Иногда, в особых случаях, граф Сергей Дмитриевич пользовался кабинетом отца, но по преимуществу он работал в собственном кабинете, устроенном в первом этаже, где находились умывальная и гардеробная комнаты отца. Это место он выбрал, поскольку по соседству находился родовой архив.