Алла Краско - Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события

Самодержавие графа я испытала и на себе. В его церкви происходило жениховское молебствие моего брата. Это было всего за несколько дней до рождения моего старшего сына. В середине короткой службы передо мной внезапно вырос стул. Я попробовала было от него отказаться, и будущий тесть моего брата, улыбаясь, мне шепнул, что стул появился по распоряжению его отца и что, если я не сяду, он рассердится. Нечего и говорить, что я повиновалась немедленно! Все в шереметевской церкви было установлено заранее, даже местничество. Многочисленные внучата стояли впереди, причем каждый малыш показывал поразительное знание службы, и крестился и становился на колени вовремя, старая графиня – в своем углу, женщины и мужчины, принадлежащие к семье, – согласно своему возрасту. После своей женитьбы мой брат стоял уже не с публикой, а с семьей. Когда по окончании обедни семья подходила ко кресту, порядок местничества строго соблюдался. В течение Страстной недели два раза в день все домочадцы поголовно присутствовали на службах. В Великий четверг вся семья причащалась. В шереметевской церкви я впервые узнала о старорусском обычае, запрещавшем замужним женщинам причащаться с непокрытой головой. Естественно было видеть на старой графине Екатерине Павловне кружевной чепец, зато белый бант на молодой голове ее крестницы, старшей невестки, выглядел очень странно, но… все правила должны были соблюдаться, и никому в шереметевском доме не пришло бы в голову их нарушить. Во время Двенадцати Евангелий мужчины дома и старшие внучки стояли в соседней с церковью комнате и следили за службой по Евангелиям, лежащим на пюпитрах. Пюпитры и свечи создавали монастырскую обстановку. В пасхальную ночь свечи были красные и придавали праздничный облик. Что же касается разговления, то что обыкновенно в зажиточных домах занимало длинный стол, в шереметевском доме было растянуто на несколько комнат.

В первый раз, как я это увидела, я невольно вспомнила картины Веронезе. Положим, громадный дом был полон домочадцев и гостей, и, может быть, согласно традиции, кухонному миру полагалось отдыхать в течение недели после Пасхи; все же мне кажется, разговление на такую широкую хлебосольную ногу было также пережитком прошлого, и, вероятно, во дни предков графа Шереметева двери дома по-христиански были распахнуты, и всякому желавшему разговеться был туда открыт доступ».

Граф Сергей Дмитриевич очень дорожил собранием икон в своей церкви, опись которых в течение XIX века производилась неоднократно. При нем опись икон церкви и образных комнат составил историк древнерусского искусства и член Общества любителей древней письменности Г.Д. Филимонов, художник Д.Н. Мартынов создал альбом рисунков, дополнивших ее. Библиотекарь графа Н.В. Тимофеев составил еще одно описание семейных икон графа и графини Шереметевых, оно готовилось к публикации. Большая часть икон хранилась в церкви и образных комнатах, другие находились в комнатах дома.

В церкви, как и прежде, хранилась главная ее святыня, мощи великомученицы Варвары, и два древних Евангелия – одно в серебряном окладе 1677 года, печатанное при царе Федоре Алексеевиче и патриархе Иоакиме, и второе евангелие в серебряном окладе с чеканкою 1681 года. Самыми ценными иконами были: образ Спаса Нерукотворного в золотом окладе с бриллиантами; образ Тихвинской Божией Матери в серебряном вызолоченном окладе, Знамения Божией Матери в серебряном окладе; Федоровской Божией Матери.

Вдоль стен образных комнат стояли застекленные шкафы, в них хранилось несколько сот реликвий – икон и иконок, крестов, складней, частичек мощей. Не все они были уникальны с точки зрения их художественных достоинств, но для Шереметевых это были семейные памятники. Так, здесь хранился золотой крест с белой финифтью, украшенный алмазами, полученный от гетмана Скоропадского при крещении графа Петра Борисовича. О некоторых реликвиях известно из воспоминаний самого графа Сергея Дмитриевича. Он писал, что в образной бережно хранилась икона с изображением Св. Симеония и Анны работы В.Л. Боровиковского, которая была написана после рождения графа Дмитрия Николаевича. В образной находился складень работы художника Н.Н. Тихобразова, которым благословила свою внучатую племянницу княжну Екатерину Вяземскую графиня Надежда Николаевна Мордвинова, дочь знаменитого адмирала графа Николая Семеновича Мордвинова. Здесь же находилось пасхальное яйцо с изображением прусского улана, подаренное ему, маленькому мальчику, на одном из представлений в Зимнем дворце императрицей Александрой Федоровной. Там же хранилось множество привезенных членами семьи в разное время из паломнических поездок икон, крестов и частичек святых мощей.

Это собрание так же, как документы и портреты, отражало историю рода, историю семьи, и церковь тоже была своего рода музеем.

Графы Шереметевы по происхождению и по положению в обществе принадлежали к высшему свету и должны были вести определенный образ жизни. Они давали балы, большие обеды, устраивали домашние спектакли, концерты, принимали светских знакомых и сами делали визиты. Приемным днем хозяев с 1890 года считалась среда.

Из записей в дневнике графа С.Д. Шереметева, из переписки членов семьи, из сообщений газет, из мемуарных свидетельств известно, что Фонтанный дом относился к тем сравнительно немногим частным домам столицы, который при всех его хозяевах посещали члены императорской фамилии. При графе Сергее Дмитриевиче здесь неоднократно бывали император Александр III, после его смерти вдовствующая императрица Мария Федоровна, Николай II, великие князья, высокие иностранные гости.

Шереметевы были связаны родством и свойством со многими видными людьми своего времени, которые бывали гостями дома. Татьяна Александровна Аксакова-Сиверс подметила в своих мемуарах: «…Чувство родственности было чрезвычайно развито в семье Шереметевых. Глава богатой, „вельможной“ линии граф Сергей Дмитриевич Шереметев, человек очень своеобразного и подчас крутого нрава, нигде и ни в чем не допускавший и не встречавший противоречий, с неизменным почтением приезжал на поклон к дяде Борису Сергеевичу, и к своим бедным родственникам Алмазовым относился так, как будто между ними не было никакой разницы ни в общественном, ни в материальном отношении».

Дмитрий Сергеевич Сипягин

Петербургских и московских родственников у графов Шереметевых было множество, и многие из них занимали заметное положение в обществе.