Хэлфорд Маккиндер - Географическая ось истории

В обширных и густонаселенных областях Азии и Африки, за поясом великих пустынь и возвышенностей, существуют свои опасения (примером служит британская Индия), и было бы действительно глупо отрицать их наличие в спешных попытках установить мировую симметрию в рамках Лиги Наций. Но нельзя позволить, чтобы Цзяо-Чжоу или Восточная Африка вернулись в распоряжение той державы, что лелеяла в их отношении далеко идущие стратегические планы, предполагая, что однажды ее сухопутные армии смогут использовать эти точки на карте как подготовленные цитадели; более того, эта держава явно намеревалась использовать китайцев и негров как вспомогательную живую силу в завоевании Мирового острова. Какую роль в конечном счете может сыграть половина человечества, обитающая в «Индиях», – на этот вопрос пока никто ответить не в состоянии, но островные народы попросту обязаны защитить индийцев и китайцев от поползновений Хартленда.

Германскую Юго-Западную Африку и немецкие колонии в Австралазии нельзя возвращать ни в коем случае; принцип независимости в уставе Лиги предполагает, что при наличии международного доверия применительно к ряду критически важных местоположений, каждая нация должна быть хозяйкой в собственном доме, и этот принцип действует в отношении Южной Африки и Австралии. Любая иная трактовка чревата будущими ссорами и препятствует разоружению.

Относительно создания Лиги Наций и необходимости учитывать текущую политику в настоящем сказано достаточно. Нам осталось обсудить текущую политику в будущем. Виконт Грей описал образ мышления, которое нам понадобится, когда мы возьмемся за это великое международное начинание; можно ли что-то добавить к уже сказанному по этому поводу?

Выше я выразил свою убежденность в том, что свободная торговля по типу laissez-faire и хищническая протекция немецкого типа являются имперскими тактиками, которые ведут к войне. К счастью, молодые британцы отказались от свободной торговли в духе манчестерской школы; финансовую независимость, предоставленную им родиной, они использовали для достижения экономического идеала, которым восторгался великий американский государственный деятель Александр Гамильтон, – идеала по-настоящему независимой нации, сбалансированной во всем своем развитии. Это ни в коей мере не означает, что международная торговля не должна осуществляться; просто эту торговлю следует контролировать, чтобы ее влияние всегда было направлено на достижение баланса, а не на усугубление экономической однобокости сверх пределов разумного.

На мой взгляд, дееспособная Лига Наций не появится, пока мы не запретим всем странам коммерческое «проникновение», поскольку целью такого проникновения является лишение других стран их справедливой доли квалифицированного труда, и оно неизбежно влечет за собой общее разочарование и уныние. Вдобавок, скажем прямо, нет существенного различия, и когда некоторые страны видят, что их превращают в хозяйственные «придатки» через промышленную специализацию какой-либо страны, ратующей за повальный кобденизм; везде, где промышленность развивается до такой степени, что ее аппетит способен удовлетворить только мировой рынок, экономический баланс других стран, как правило, нарушается. После недавней войны никакая крупная страна не допустит, чтобы ее лишили «ключевой» или «значимой» отрасли [202] Различие между этими двумя терминами не всегда соблюдается. Ключевыми отраслями признаются те, которые, пусть относительно небольшие, необходимы для существования других, гораздо более крупных отраслей. Так, например, анилиновые красители стоимостью до двух миллионов фунтов в год использовались в Великобритании до войны в текстильном и бумажном производстве с годовой стоимостью двести миллионов фунтов. Поневоле на ум приходит ключ, отпирающий дверь. Также существуют значимые отрасли, которые не похожи на такой ключ; примером из нашего двадцатого столетия может служить сталелитейная промышленность. Вообще указанное различие следовало бы проводить тщательно, поскольку, возможно, для каждой отрасли могут потребоваться различные протекционистские меры. – Примеч. автора . . К тому времени, когда эти две категории окажутся исчерпанными, всем станет ясно, что с таким же успехом можно было стремиться к привлекательному идеалу общей экономической независимости, а не метаться из стороны в сторону в глухой обороне. Попытки сохранить негативный по своей сути кобденизм, внедряя некие исключения, очень быстро – в условиях современного открытого мира – обернутся появлением громоздких и неуклюжих социальных механизмов. Общая система низких пошлин и вознаграждений позволит легко справляться с затруднениями по мере их возникновения, поскольку в нашем распоряжении будет соответствующий механизм контроля. Не стану глубже вдаваться в эти специальные вопросы; меня интересуют идеалы и цели. Кобденит считает, что международная торговля хороша сама по себе и что специализация в отношениях между странами, если она возникает «вслепую», по естественным причинам, не должна насильственно ликвидироваться. Сторонник Берлинской школы [203] То есть поборник ограниченного, «прагматичного» вмешательства государства в экономику. , с другой стороны, тоже одобряет экономическую специализацию государств, но он опирается на научную точку зрения, настаивает на накоплении в стране тех отраслей, которые обеспечивают наибольшую занятость высококвалифицированных работников. Результат одинаков; текущая промышленная политика стискивает нацию в своих объятиях и лишает ее, как и другие страны, подлинной независимости. Как следствие, копятся обиды, чреватые ссорами и столкновениями.

Позволю себе выделить сразу три типа восприятия текущей политики, грозящих, по моему мнению, трагедией. Во-первых, это политика laissez-faire, политика капитуляции и обреченности. Мы словно оказываемся в состоянии человека, которого сразила некая хворь вследствие отсутствия заботы о себе; человеческое тело требует присмотра, как известно, и при разбалансировке функций подвергается органическому воздействию, а в итоге, если им пренебрегать, не помогут ни совет врача, ни скальпель хирурга, ибо вмешательство доктора равносильно уходу из жизни. Разумеется, под теплым британским солнышком в середине минувшего столетия казалось мудрой политической философией жить как живется и верить в Провидение. К счастью, болезнь не успела перейти в смертельную стадию, когда мы легли на операционный стол в августе 1914 года. При этом миллион призывников, признанных негодными для воинской службы, выглядит тревожным симптомом: хочется даже поблагодарить Господа за то, что война началась тогда, когда началась.