Анатолий Адамишин - Белое солнце Анголы

Ряд высоких африканских руководителей попросил о встрече со мной в кулуарах венской конференции. Мы, в частности, хорошо поговорили с Президентом Мозамбика Жоакимом Чиссано. Я продолжал набираться ума-разума, жадно впитывая малейшие нюансы.

Весьма поучительной под этим углом зрения была поездка в августе 1986 года в восточную часть южноафриканского региона.

Началась она с Танзании, куда мы с Сергеем Крыловым долетели с большими приключениями. Пилот два раза не смог приземлиться на одном из промежуточных аэродромов, каждый раз извещая пассажиров о своих маневрах, что, понятно, не добавляло им спокойствия. Причиной была песчаная буря. На третий, заранее объявив, что это последняя попытка, он сел. Я, кстати, поинтересовался, куда бы мы направились в случае неудачи. Ответ был — в Саудовскую Аравию. Там бы нас и интернировали, подумал я: с саудовцами тогда мы никак не общались, формально дипломатические отношения были установлены, но посольства открыты не были. Стечением обстоятельств налаживанию более тесных связей содействовала моя конфиденциальная встреча с высоким саудовским эмиссаром в Женеве в ноябре 1987 года, где проходил один из раундов переговоров по намибийско-ангольскому урегулированию. Несколько часов говорили мы тогда по душам с принцем Бандар Бен Султаном, саудовским послом в Вашингтоне [20] Он до сих пор представляет свою страну в столице США. По крайней мере так было в декабре 1999 года. и влиятельным человеком в саудовской верхушке. Вот так одно пересекалось с другим.

Так или иначе, но в Дар-эс-Салам мы прибыли ранним утром третьего августа с опозданием и с потрепанными нервами. И тут сюрприз: запланирована встреча с Джулиусом Ньерере, Председателем Революционной партии. «Но это в Додоме, его летней резиденции, пятьсот километров отсюда, — поясняет наш посол Сергей Иванович Илларионов, — а поспеть надо к обеду».

Надо так надо. Хотя в прошлом году Ньерере ушел с поста президента страны, его влияние в Африке колоссально. Именно он привел Танзанию к независимости и, несмотря на пестроту племен и этнических групп, сделал ее, в отличие от многих других африканских стран, относительно сплоченным государством. И ушел-то, заметьте, по собственной инициативе, случай не частый, а для Африки вообще уникальный. Кроме всего прочего, он — один из основателей Организации африканского единства (ОАЕ).

Побрился я прямо в туалете аэропорта, сменил рубашку и — в путь по довольно скверной дороге. Неслись, как угорелые, вспугивая огромных, неведомых мне птиц.

От Дж. Ньерере впечатление осталось как от мудрого и уравновешенного человека. В те времена было еще очень важно внушить мысль, что команда М. Горбачева всерьез намерена переложить руль советской внешней политики на «конструктивный румб». Так что значительная часть и этого, и многих последующих разговоров была посвящена глобальным международным проблемам. Тогда перестройка встречалась «на ура», хотя справедливости ради надо отметить, что не всем нравилось наше сближение с США. Именно в Африке я впервые услышал поговорку, что траве одинаково плохо, когда слоны дерутся между собой или же занимаются любовью. Тот же Ньерере предупреждал меня: хорошо, что вы вытаскиваете Рейгана на переговоры. Он также в этом заинтересован. Но не обольщайтесь, что достигнете быстрого успеха.

Что же касается ситуации в регионе, то Ньерере акценты расставлял четко: переговоры лучше, чем война, но пока что ЮАР не готова разговаривать. Ее придется вынудить к этому. Он призывал нас не ослаблять поддержку Анголы и Мозамбика, не урезать помощь им, равно как и национально-освободительным движениям, даже если нет уверенности в том, что она всегда используется по делу.

Словом, «мвалиму», учитель, как его звали, подтвердил свой высокий уровень государственного деятеля и интеллектуала. Недаром, говорят, он переводил Шекспира на язык суахили [21] Как раз в те дни (октябрь 1999), когда я писал в вашингтонском центре Вудро Вильсона ту часть моих африканских изысканий, которая посвящена Танзании и Джулиусу Ньерере, пришла весть, что «гигант африканской политики», как назвал его генсек ООН К. Аннан, умер в лондонской клинике. Ему было 77 лет. .

В высказываниях танзанийцев элементы реализма перемежались с некоторой воинственностью. Так, министр обороны Салим А.Салим, может быть, в силу занимаемой должности, уверял меня, что наиболее продуктивный путь к внутренним изменениям в ЮАР — вооруженная борьба. Сам он при этом признавал, что АНК фактически не имеет тыла в прифронтовых государствах. Правда, у него есть базы в Анголе. Но попробуй добраться оттуда или из других мест до ЮАР! Да и на самой ангольской земле в унитовских засадах гибнет немало бойцов, ибо разведка у ЮАР прекрасная.

Многие африканские государства, признавал Салим, боятся связываться с юаровцами. Достаточно сослаться на Мозамбик, особенно его соглашение с ЮАР, известное как «Договор Нкомати». «Даже если все государства к югу от Сахары смогли бы объединить свои вооруженные силы, они были бы слабее, чем армия ЮАР». За этим шел, однако, вывод, что Советский Союз должен увеличить оказываемую им военную помощь. Равным образом, говорилось мне, нельзя дать пасть правительству в Луанде, даже если оно пока не проявило себя с лучшей стороны.

был я принят в Дар-эс-Саламе и действующим президентом, А. Х. Мвиньи, которому передал послание М. Горбачева.

Следующий этап — Замбия. Надолго я запомнил виутриафриканские перелеты. Самолеты, как правило, попадались старые и расхлябанные, аэродромы весьма приблизительно отвечали своим названиям. Но что характерно: об авариях африканских самолетов я не слышал, видимо, Господь бог на их стороне. В любом случае, наша материальная база и в данном случае разительно отличалась от возможностей моих американских коллег. Те летали на своих самолетах.

Лусака, замбийская столица, — это небольшой, практически весь одноэтажный, утопающий в зелени городок, четко геометрически поделенный на улицы, пересекающиеся только под прямым углом. Англичане, как и во всех местах, где они побывали, оставили отпечаток, который невозможно ни с чем спутать. Особенно симпатична была Лусака, когда цвела фиолетовым цветом жакаранда.

Из встреч в Замбии самое сильное впечатление, разумеется, оставил президент К. Д. Каунда, аналитически и вместе с тем эмоционально мыслящий. Отец, кстати, девяти детей. «Если бы миссис Каунда могла играть в футбол, мы бы выставили целую футбольную команду», — любил говорить он.

В тот момент Каунда был также председателем группы прифронтовых государств, так что первый вопрос — укрепление их обороноспособности.