Анатолий Адамишин - Белое солнце Анголы

Впечатление от парижских бесед ошеломляющее: надежды на урегулирование почти никакой. Тогдашний генеральный секретарь ООН Перес Де Куэльяр, приятный и умный человек, без обиняков говорит мне, что нет шансов на принятие ЮАР плана ООН по Намибии, давно сформулированного вплоть до деталей в резолюции 435. Юаровцы не примут его сейчас, как отбрасывали с порога много лет подряд. Что же касается такой уступки им, как возможность ухода кубинских войск из Анголы, то он, Куэльяр, не может даже говорить об этом, ибо увязка отвергнута Советом Безопасности ООН. Воочию обнаружилось противоречие между ситуацией де-юре и де-факто: по Ооновским канонам в природе нет вопроса об увязывании нахождения кубинских войск в Анголе с предоставлением Намибии независимости, хотя уже несколько лет Ангола и Куба в принципе допускают такое решение.

Дс Куэльяр высказывался дипломатично, а вот Тео-Бен Гурираб, главный человек, отвечавший за международную деятельность СВАПО (в независимой Намибии он стал ее министром иностранных дел), тот прямо заявил мне, что США и ЮАР не отдадут Намибию, слишком она им нужна. И как страна, богатая минеральными ресурсами, и как стратегическая буферная зона, отделяющая от Анголы и кубинцев, и как место расположения военных баз.

Забегая чуть вперед, упомяну, что тот же тезис повторил мне через несколько дней в Луанде президент СВАПО Сэм Нуйома. Он пришел в наше посольство в ангольской столице в одежде, оставлявшей несколько странное впечатление, в сандалиях на босу ногу, но в глаза сразу же бросился магнетизм, исходивший от этого безусловно харизматического лидера. Несколько минут разговора ушло на устоявшиеся в те времена штампы: он мне говорил о самоотверженной борьбе против чудовищной военной машины ЮАР, я ему о нашей бескорыстной поддержке, что в моем случае недалеко уходило от истины, ибо, помогая намибийцам, СССР действительно не имел особых материальных выгод. Да и после, когда СВАПО во главе с С. Нуйомой пришло к власти, мы на этом мало что заработали, скорее в очередной раз потратили.

Был у меня тогда один вопрос, который я задавал многим своим собеседникам. Спросил я и у «товарища Президента»: «Когда все же Намибия сможет обрести независимость?» Он долго не хотел называть конкретные сроки, затем сформулировал примерно так: «Четверть века мы уже боремся, половину пути наверное прошли». Прошу обратить внимание на это высказывание, ибо в реальной жизни Намибия стала независимой всего через три года после нашего разговора. Ход событий резко ускорился, и я надеюсь показать почему.

С. Нуйома все же признавал, что Намибия станет независимой до того, как будет уничтожен апартеид в ЮАР. Это совпадало с тем выводом, к которому пришла и наша небольшая группа энтузиастов — требуется вычленить анголо-намибийский узел из запутанного и сложного клубка проблем на Юге Африки и именно на нем сосредоточить главные усилия.

Кое у кого из наших ученых и практиков бытовала точка зрения: коль скоро корень всего зла — режим апартеида в ЮАР, то без того, чтобы покончить с ним, нельзя продвинуться в решении и других проблем; частичный, поэтапный метод продвижения вперед ничего не дает. Интересно, что аналогичного мнения придерживались и некоторые западные аналитики. Если бы такая точка зрения легла в основу практической политики, то урегулирование анголо-намибийского конфликта было бы обречено.

Отмечу «по ходу пьесы», что в высказываниях сваповцев заметил я некоторую переоценку сил противника. Цифры, скажем, юаровских войск в Намибии были, по моим данным, явно завышены. Значит, подумал я, приписками грешит не только противная, но и наша сторона.

На конференции в Париже произошло мое знакомство с президентом Африканского национального конгресса Оливером Тамбо. Мне он сразу понравился мягкими, интеллигентными манерами и, главное, реалистическим анализом того, что происходит в его стране. О. Тамбо не мазал одной краской всю верхушку ЮАР. Он говорил, что в правящей националистической партии этой страны зреет раскол, называл Рулофа Боту и в меньшей степени Ф. де Клерка (его эволюция в сторону миротворца была еще впереди!) в качестве представителей либерального крыла. Для него не было безразлично, каким образом апартеид уйдет в прошлое.

Оглядываясь сейчас, спустя 14 лет, я вижу, что АН К правильно сделал ставку на срыв правого, чреватого большой кровью варианта. Правого в том смысле, что он вынашивался наиболее реакционными кругами белых в ЮАР. Не будет преувеличением сказать, что Советский Союз, особенно с рубежей перестройки, подталкивал АНК к мирным поискам. Мы, может быть, с некоторым перебором, постоянно подчеркивали, что товарищи из АНК, лучше зная ситуацию, сами определят свою тактику и стратегию, очень осторожно давали практические советы и рекомендации. Но свой выбор против тезиса «чем хуже, тем лучше», выбор в пользу преобладания политических методов над военными обозначили четко. Этого же подхода я придерживался и в беседе с О. Тамбо.

Думаю, что расхождений на этот счет у нас с ним не возникло. Вместе с тем я согласился с основным его доводом: в условиях, когда власти ЮАР жестко подавляют собственный народ и не готовы к переговорам, необходимо вынудить их к ним. Как? Посредством массовых выступлений — раз, посредством военной борьбы — два.

На парижской конференции столкнулся я с неприятно поразившим меня явлением: некоторые африканцы, в личных беседах рассыпавшиеся в дружеских уверениях, публично не очень-то подчеркивали роль СССР. Добро бы при этом они вообще никого не выделяли, так ведь нет, предпочитали хвалить других, тех же скандинавов. И эго в условиях, когда наша помощь безусловно превышала по размерам любую другую, а оружием вообще помогали только мы и в гораздо меньших объемах китайцы, причем последние поставляли вооружение только некоторым странам на Юге Африки, но не освободительным движениям. Обычно мы на такую неэтичноегь публично не реагировали, только между собой досадуя. Я решил сыграть более открыто. Поинтересовался у О. Тамбо, заявляет ли АНК во всеуслышание, что Советский Союз оказывает ему помощь, в том числе оружием, или же считает это не очень для себя удобным. Ответ президента был, разумеется, в нашу пользу. Подтекст вопроса он понял отлично.

Нс только Юго-Запад континента волновал тогда советскую политику. Много головной боли приносили события на Африканском Роге, где разгорался внутренний конфликт в Эфиопии, враждовавшей к тому же со своими соседями — Суданом и Сомали. В Париже я встретился с министром иностранных дел Эфиопии Гошу Вольдс (прав был Э. Шеварднадзе, направив меня на конференцию, где сразу удалось войти в круг основных действующих лиц).