Александр Сидоров - В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века

Блестящий эрудит, тонкий знаток сложнейших теологических вопросов и талантливый поэт, по призванию он был прежде всего учителем. За несколько лет он сумел создать при дворе образцовую школу, через которую прошли сотни учеников, включая представителей королевской семьи. Оставив преподавание грамматики Петру Пизанскому, а затем Клименту, он взялся за риторику, диалектику, астрономию и, вероятно, некоторые другие науки. Перу Алкуина принадлежит огромное количество сочинений: учебники по грамматике, риторике, диалектике и орфографии, комментарии на разные книги Библии, богословские труды, литургическая литература, агиографические произведения. Иные современники ценили его в первую очередь как крупного поэта. «Он слава наших поэтов, — писал Теодульф. — Ибо лирической он ловко слагает стопой». В небольшом дружеском посвящении Рабану Мавру, будущему великому учителю франков, но на тот момент еще совсем юному монаху Фульды, Алкуин сам называет себя поэтом. Не менее важна и его обширная переписка с учениками, придворными и представителями правящего дома. Даже удалившись от двора и заняв в 796 г. пост аббата монастыря Св. Мартина в Туре, Алкуин продолжал поддерживать связь со школой и добросовестно исполнять свои обязанности наставника.

Для начального периода каролингского возрождения много сделали ирландцы. Климент написал учебник по грамматике, вытеснивший учебник Петра Пизанского. Дикуйлу и Дунгалу франки были обязаны относительно широкими познаниями в географии и астрономии. Впрочем, выходцы с Британских островов и позднее оказывали влияние на культурное развитие Франкского королевства. Среди наиболее заметных персон следует назвать эрудированного теолога и главу королевский канцелярии Фридугиза, главу соборной школы Лаона Мартина Скотта, талантливого и самобытного поэта Седулия Скотта и гениального философа-богослова, блестящего знатока греческого языка Иоанна Скотта Эриугену.

Именно ирландцам франки были обязаны своими познаниями в греческом языке, впрочем, довольно поверхностными. По словам Тегана, император Людовик Благочестивый одинаково свободно владел латынью и греческим. Но невозможно точно установить, так ли это было на самом деле. В сочинениях Тегана, а также Эйнхарда и некоторых других франкских авторов иногда попадаются отдельные греческие слова, причем в ранних рукописях они часто написаны унциалом, что подчеркивало их инородность. Едва ли не единственным серьезным свидетельством существования греко-латинских штудий в каролингскую эпоху является Библия, которая хранится сегодня в санкт-галленской библиотеке. Она написана греческим унциалом и построчно переведена на латынь, причем латинский текст явно оставлен ирландской рукой IX в.

Еще одним регионом культурных заимствований стала вестготская Испания. Спасаясь от арабской агрессии, во Франкию переселились многие поэты, богословы, правоведы, философы, учителя, такие как Лейдрад, Агобард, Клавдий, Пруденций, Бенедикт Анианский и Теодульф Орлеанский.

К началу IX в. сформировалось второе, уже собственно франкское поколение представителей каролингского возрождения. В развитии культуры заметную роль сыграло творчество богослова Амалария Трирского, впервые занявшегося аллегорическим толкованием литургических обрядов, Смарагда Сен-Мишельского, комментатора грамматики Доната и автора знаменитого королевского зерцала, поэтов Ангильберта и Муадвина, теолога и дидакта Рабана Мавра, который для своего времени играл ту же роль, что Алкуин для своего, архитектора и историка Эйнхарда. Их ученики Валафрид Страбон, Годескальк, Луп Ферьерский, Ремигий Оксерский, в свою очередь, продолжали развивать богатые традиции каролингской культуры. Валафрид и Годескальк принадлежали к числу наиболее ярких поэтов IX в., а второй вдобавок известен как блестящий каллиграф и смелый теолог, создавший учение о предопределении. Луп прослыл подлинным эрудитом и собирателем рукописей, крупнейшим знатоком малоизвестных античных авторов и лучшим стилистом своего времени. Ремигий не только собирал произведения античных и раннесредневековых авторов, но и составлял к ним обширные комментарии.

Деятельность почти всех эрудитов была теснейшим образом связана с королевским двором. В последние десятилетия VIII в., во многом по инициативе Алкуина, там возник неформальный ученый кружок, названный «Академией» по аналогии со знаменитой Академией Платона. В одном из писем, адресованных Карлу Великому, Алкуин так пояснял свой замысел: «…многие подражают вашему славному стремлению и намерению создать во Франкии новые Афины, вернее, более замечательные, чем древние, ибо они, благодаря распространившемуся учению Господа [нашего] Христа, превосходят всю премудрость и опытность Академии. Древние Афины прославились, просвещенные лишь платоновским учением, воспитанные семью благородными искусствами; новые же Афины, вдобавок еще обогащенные седмиобразной полнотой Святого Духа, побеждают все великолепие светской премудрости». [19] Перевод с латинского М. Р. Ненароковой. Органичный сплав языческой учености и христианской веры символически отразился в прозвищах некоторых «академиков». В поэтическом «Послании к королю» Теодульф именует Гомером поэта Ангильберта, а Флакком (т. е. Горацием) кличет самого Алкуина, ибо он «могучий софист, и он же — певец благозвучный». Напротив, Паулина Аквилейского называли Тимофеем, в честь ученика апостола Павла, Эйнхарда — Нардулом за его невеликий рост, но и Веселеилом, в память о легендарном строителе Храма Соломона. Наконец, самого Карла, отважного воителя, мудрого правителя, законодателя, любителя поэзии и покровителя всякой учености, звали то Давидом, то Соломоном. У преемников Карла не было собственных «Академий», но эрудитов в их окружении тоже хватало.

Однако «академики» и другие люди из того же круга не только учились или преподавали в придворной школе. Наряду с творчеством и сугубо интеллектуальной работой, они активно участвовали в политической жизни в качестве королевских советников и дипломатов, а также занимали высокие посты в церковной и светской административной структуре. Алкуин, Ангильберт, Рабан Мавр, Эйнхард, Фардульф, Валафрид, Луп являлись аббатами крупных имперских монастырей, таких как Сен-Мартен-де-Тур, Сен-Рикье, Фульда, Сен-Дени, Райхенау, Феррьер и др. Теодульф, Амаларий, Пруденций, Агобард, Седулий Скотт занимали епископские кафедры в Орлеане, Трире, Труа, Лионе, Люттихе, Фридугиз, Рабан Мавр, Валафрид возглавляли королевскую канцелярию. Эйнхарду поручались сложнейшие дипломатические миссии. Деятельность этих людей на государственной службе была не менее значительна, чем на поприще литературы, науки или просвещения. Многие из них прославились в качестве идеологов реформ, которые сами же проводили в жизнь каждый на своем месте. Одновременно они распространяли придворную культуру за пределы двора и развивали ее в монастырях и центрах епархий.