Джон Киган - Великая война. 1914–1918

Таким образом, к концу первой недели ноября Германская империя осталась единственной участницей войны из Центральных держав. Под давлением французов, британцев, бельгийцев и американцев немецкая армия отступала по полям сражений 1914 года к германобельгийской границе, оказывая тем не менее яростное сопротивление противнику. Ожесточенные бои завязывались на берегах каналов и рек, потери росли, и солдатам союзников, сражающимся на фронте, казалось, что война продлится еще долго. А вот за линией фронта, в самой Германии, борьбу продолжать уже не желали. 30 октября экипажи Флота открытого моря, получившие приказ выйти в рейд, подняли бунт и отказались разводить пары. Попытки подавить его закончились тем, что бунтовщики превратились в мятежников, взяли оружие и вышли на улицы [709] См.: Watt . P. 164, 165. . 3 ноября, в тот день, когда Австрия согласилась на перемирие, Киль — одна из главных баз германских морских сил на Балтике — уже был в руках восставших, которые призывали к революции, а на следующий день командующему базой адмиралу принцу Генриху Прусскому, брату кайзера, пришлось тайно бежать из города.

Сам Вильгельм II покинул Берлин еще 29 октября. Он направился в бельгийский городок Спа, в штаб-квартиру своей армии, чтобы быть ближе к тем, на верность кого он рассчитывал, и чтобы избежать настойчивых требований отречься от престола. Решение уехать было разумным, но тем не менее в начале второй недели ноября власть в столице постепенно переходила от старого имперского аппарата к революционным силам. Последними достижениями принца Максимилиана на посту канцлера стали назначение преемником Людендорфа генерала Вильгельма Тренера, отличавшегося умеренными взглядами, и включение в состав делегации для переговоров о мире не только военных, но и гражданских лиц. Таким образом, он способствовал тому, чтобы решение о перемирии оказалось единым военно-политическим актом, от которого генералы не могли бы впоследствии отречься, возражая против политических условий. Это был последний вклад Максимилиана Баденского в будущее Германии. 9 ноября, когда Берлин охватили беспорядки, а умеренным политикам угрожали уличные толпы, которыми руководили большевистские лидеры Карл Либкнехт и Роза Люксембург, он отказался от должности канцлера в пользу социалиста Фридриха Эберта [710] См.: Watt . P. 195. .

В тот же день в Спа отрекся от власти Вильгельм II. Он провел в штаб-квартире десять дней, фантазируя о том, чтобы повернуть армию против своего народа, и не обращая внимания на многочисленные свидетельства, что солдаты хотят только одного — окончания войны и даже в самом Спа они действуют сообща с революционерами. Парадоксально, что Эберт, глава социалистической партии, являлся противником революции, патриотом и даже монархистом. Однако к 7 ноября он уже понял, что, если не принять требования бушующей на улицах революции, среди которых было отречение кайзера, его партия окажется навсегда дискредитирована. В тот вечер Эберт предупредил принца Максимилиана: «Кайзер должен отречься. В противном случае мы получим революцию». Максимилиан телефонировал в Спа и передал это предупреждение Вильгельму. Чтобы смягчить удар, он разговаривал с кайзером не как канцлер, а как родственник: «Отречение необходимо для того, чтобы спасти Германию от гражданской войны» [711] Ibid. P. 187. . Вильгельм отказался говорить об этом и снова угрожал применить против народа армию. Наряду с этим он отверг мысль о смещении самого принца с поста канцлера — шаг, который Максимилиан признавал неизбежным. «Вы отправили предложение о перемирии. Вам и принимать условия», — заявил Вильгельм II и отсоединился.

Немецкая делегация, уполномоченная вести мирные переговоры, уже пересекла линию фронта, чтобы встретиться с представителями Франции в Компьенском лесу близ станции Ретонд, неподалеку от Парижа, однако до разрешения вопросов об отречении кайзера и о новом канцлере эти переговоры начаться не могли. Условия перемирия немцам передал Фош, и они оказались жесткими. Французы требовали освободить все оккупированные территории, в том числе Эльзас и Лотарингию, входившие в состав Германии с 1871 года, отвести войска с западного берега Рейна и из секторов на восточном берегу у Майнца, Кобленца и Кельна. Союзники настаивали на передаче им огромного количества вооружения, всех подводных лодок и основных боевых единиц Флота открытого моря, отказе от Брест-Литовского и Бухарестского договоров, согласно которым Германия получала земли на востоке, выплате репараций за нанесенный ущерб и, что самое главное, продолжении морской блокады [712] Cmttwell . P. 595, 596. . Как показали дальнейшие события, именно продолжавшаяся блокада заставила Германию согласиться с условиями мирного договора, навязанными ей в Версале, даже более жесткими, чем условия перемирия.

Пока делегаты в Компьенском лесу ждали, какая власть в Германии позволит им поставить свои подписи под документом, в Берлине и Спа происходили важные события.

В столице 9 ноября принц Максимилиан Баденский передал пост канцлера Фридриху Эберту. Таким образом, смена власти стала неизбежной. Улицы заполнили революционные толпы, в которых было много солдат, а лидеры враждебных социалистам сил, Карл Либкнехт и Роза Люксембург, уже провозглашали свободную социалистическую республику, подразумевая под ней большевистское государство. Последняя встреча Максимилиана и Эберта была краткой. «Господин Эберт, я вручаю империю вам», — сказал принц. «Этой империи я отдал двух сыновей», — ответил новый канцлер [713] См.: Watt . P. 199. . Его слова могли повторить многие родители в Германии.

В Спа 9 ноября император встретился с руководством армии — силы, которая помогла династии Гогенцоллернов прийти к власти и на которую она всегда опиралась. Вильгельм II все еще верил, что, несмотря на предательство политиков в Берлине, невзирая на беспорядки на улицах, его одетые в мундиры подданные останутся верны воинской присяге. Даже 9 ноября он пребывал в заблуждении, что армию можно использовать против народа и что еще есть шанс сохранить власть, заставив немцев убивать друг друга, но генералы понимали, что это невозможно [714] См.: Carsten F. The Reichswehr and Politics, 1918-193. Oxford, 1966. P. 8. . Гинденбург выслушал кайзера молча. Заменивший Людендорфа Тренер — бывший начальник железнодорожного отдела Генерального штаба, сын казначея драгунского полка — нашел в себе силы возразить монарху. Из докладов командиров 50 полков он знал, что солдаты хотят одного — перемирия, и как можно быстрее. Ценой перемирия для дома Гогенцоллернов было отречение кайзера. Вильгельм II не поверил. А как же клятва, спросил он, которую дают все солдаты, обещая скорее умереть, чем ослушаться приказа? Ответ Тренера поразил его: «Сегодня клятвы верности ничего не значат» [715] Cм.: Watt . P. 191. .