Наталья Сивкина - Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Военные действия начались лишь на следующий год, весной 219 г. Поэтому, хотя и принято говорить, что война длилась с 220 по 217 г., на практике она продолжалась с весны 219 до конца лета 217 г., при этом последний военный сезон был гораздо менее интенсивным, чем первые.

Откладывание боевых действий было вызвано процессуальными моментами. С одной стороны, весной в Ахейском союзе должен был смениться стратег; координировать совместные действия было логичнее уже с ним. С другой стороны, всем государствам лиги требовалось время на мобилизацию вооруженных сил, укрепление линии обороны и прочие такого рода действия. Немалую роль играл еще один фактор. Поскольку Эллинская лига была призвана сохранять мирное состояние дел в Греции и ее договор стремился предотвратить попытки использовать союз в интересах одного государства для решения частных конфликтов, то, видимо, можно говорить о сложной процедуре оформления начала войны.

В нашем распоряжении есть некоторые замечания Полибия по этому поводу. Однако их совершенно недостаточно, чтобы представить ясную картину происходившего. Поэтому представляется вполне оправданным привлечь данные, относящиеся к существовавшим ранее Коринфским лигам Филиппа II и Антигона Одноглазого. В целом, институты всех трех союзов были одинаковы. Каждый из этих союзов возглавлялся гегемоном, в роли которого выступал сам македонский царь. Существовал представительный орган — синедрион или общий совет, в который союзники посылали своих представителей. Между этими объединениями довольно много схожих черт в структуре, организации, управлении, хотя имеются и отличия. Именно в силу этого обстоятельства любое наше предположение, конечно, является гипотетическим. Тем не менее привлечение этих материалов остается единственной возможностью восстановить имеющиеся в нарративных источниках лакуны.

Эллинская лига объединяла значительную часть Греции и приблизительно соответствовала по масштабам существовавшей ранее Эллинской лиге 302 г., даже учитывая «особое», неравноправное положение некоторых ее членов. Однако, основным отличием было то, что членами Эллинской лиги 224 г. стали, в основном, не отдельные полисы, как прежде, а федерации. Все участники были не только более деятельны и активны, чем в Коринфских союзах прошлых лет, но и более самостоятельны в отношении к центральной власти [207].

Включая в себя ряд новшеств, в целом условия договора были сходны с принципами, на которых основывались существовавшие ранее союзы под эгидой Македонии. В прежних Эллинских лигах (338 и 302 гг.) решения синедров — членов союзного совета — считались обязательными для всех и не подлежали обсуждению в полисах (SVA, III, 446, V. 73 sqq.). В 224 г. это правило перестало действовать. Вероятно, обстоятельства, при которых создавалась лига Антигона Досона, наложили свой отпечаток на условия договора. Иногда, в этом усматривается некий «либерализм» лиги, точнее самого Антигона Досона [208]. А. Хойсс, например, считает, что Антигон из желания придерживаться тех же демократических принципов, на которых базировался Ахейский союз, вернулся к «старым методам Полиоркета» [209], что сделало договор 224 г. более демократичным, чем это было в прежних Коринфских лигах. Однако акцент, по нашему мнению, следует делать не столько на «либерализме» союза, сколько на более развитой процедуре принятия решений по важнейшим вопросам.

Так, в союзе 338 г. перед заседанием синедриона македонский царь рассылал декларацию (Diod., XVI, 89, 2), в которой была изложена повестка собрания. Но у Диодора есть свидетельство, что еще до этого решения Филипп II распускал слухи о готовящейся им персидской войне и это в немалой степени способствовало росту его авторитета в Греции (XVI, 89, 2). По мнению У. Вилькена, эти слухи возникли или сразу же после битвы при Херонее, или во время учредительной сессии, т. е. при заключении союзного договора [210], причем они в то время не получили официального подтверждения. Ведь, с одной стороны, гегемония Филиппа II в Греции еще не была подкреплена формальными решениями [211], поэтому было еще рано говорить о совместном походе. С другой стороны, война требовала серьезной подготовки. Предлагать грекам участвовать в новой войне сразу же после битвы при Херонее было бы необдуманным шагом: во-первых, им требовалось время на восстановление своих военных сил, а во-вторых, не стоило сразу же подавать грекам, только что объединенным под эгидой Македонии, надежду на возможно скорое освобождение от новой власти, когда царь отправится в зарубежный поход. Совсем иначе воспринимались слухи о кампании, планируемой на будущее. Поэтому и слова Юстина — «не было никакого сомнения, что эти приготовления направлены против империи персов» (IX, 5, 5) — означают только одно: слухи достаточно широко распространились к моменту окончания учредительного заседания [212]. Решение о походе было принято позднее, уже на заседании общего совета. Характерно, что ни один источник не упоминает ратификацию этого постановления. Следует вспомнить, что накануне образования союза во многих греческих городах к власти пришли сторонники Македонии. Вероятно, большая часть синедров также была промакедонски настроена. Не допуская особого преувеличения, можно предположить, что по инициативе Филиппа за синедрионом закреплялось окончательное решение по всем вопросам. За это свидетельствует тот факт, что совет никогда не принимал неугодных гегемону постановлений.

Таким образом, процедура оформления начала боевых действий была проста. Сначала по городам — участникам лиги рассылалась повестка заседания синедриона, затем следовало обсуждение вопроса на местном уровне и вырабатывалась определенная позиция полиса. После голосования в синедрионе не требовалась ратификация принятого решения, так как постановления совета обсуждению не подлежали.

Неожиданная смерть Александра Македонского повлекла за собой четыре десятилетия борьбы между диадохами. Восстановление Коринфского союза связано с именем Антигона Одноглазого и его сына Деметрия. Антигон, которого В. В. Тарн считал [213]человеком, наделенным исключительными способностями и безграничным честолюбием, желал сохранить империю Александра под своей властью [214]. Он воскресил методы Филиппа II и пошел на возобновление лиги, рассматривая эллинов как своих союзников. Но нельзя не учитывать тот факт, что политическая ситуация в то время сложилась не в пользу Антигона и Деметрия: в 306 г. им не удалось захватить Египет и сокрушить Птолемея; в 305 г. Деметрий не смог захватить остров Родос, а в самой Греции усилилось влияние Кассандра, который за 307–304 гг. подчинил себе Беотию, Эвбею, Фокиду, ввел в Коринф свой гарнизон, осадил Афины. Поэтому Антигону оставался лишь один путь достижения своей цели: попытаться привлечь эллинов на свою сторону в качестве союзников. В начале 302 г. он, пригласив в Коринф представителей от греческих городов, заключил договор об организации лиги. В нашем распоряжении находятся фрагменты надписи, содержащие условия данного соглашения (SVA, III, 446.). Сохранились сведения о предусмотренных по договору функциях синедриона. Одно из условий гласило, что решения синедриона были обязательны для всех и не подлежали обсуждению и ратификации в полисах (v. 73 sq.). К сожалению, не сохранилось сведений о том заседании, на котором было принято решение о войне. Известно лишь, что весной Деметрий был вынужден открыть Фессалийскую кампанию против Кассандра, а затем по призыву отца он переправился к Ипсу, где в 301 г. состоялось решающие сражение с коалицией остальных диадохов.