Александр Подосинов - Куда плавал Одиссей? О географических представлениях архаической эпохи

Остров сирен потеряли мы из виду. Вдруг я увидел
Дым и волненья великого шум повсеместный услышал.
В страхе великом тогда проходили мы тесным проливом;

Скиллагрозила с одной стороны, а с другой пожирала
Жадно Харибдасоленую влагу: когда извергались
Воды из чрева ее, как в котле, на огне раскаленном,
С свистом кипели они, клокоча и буровясь; и пена
Вихрем взлетала на обе вершины утесов; когда же

Волны соленого моря обратно глотала Харибда,
Внутренность вся открывалась ее: перед зевом ужасно
Волны сшибались, и в недре утробы открытом кипели
Тина и черный песок. Мы, объятые ужасом бледным,
В трепете очи свои на грозящую гибель вперяли.

Cкиллин утес миновав и избегнув свирепой Харибды,
Прибыли к острову мы, наконец, светоносного бога.
Там на зеленых равнинах быки криворогие мирно
С множеством тучных баранов паслись, Гелиосово стадо [385].

Мачту поднявши и белый на мачте расправивши парус,
Все мы взошли на корабль и пустились в открытое море.
Но, когда в отдалении остров пропал и исчезла
Всюду земля и лишь небо, с водами слиянное, зрелось,

Бог громовержец Кронион тяжелую темную тучу
Прямо над нашим сгустил кораблем, и под ним потемнело
Море. И краток был путь для него. От заката примчался
С воем Зефир, и восстала великая бури тревога.

Я ж, уцелев [386], меж обломков остался до тех пор, покуда
Киля водой не отбило от ребр корабельных: он поплыл;
Мачта за ним поплыла; обвивался сплетенный из крепкой
Кожи воловьей ремень вкруг нее; за ремень уцепившись,
Мачту и киль им поспешно опутал и плотно связал я,

Их обхватил и отдался во власть беспредельного моря.
Стихнул Зефир, присмирела сердитая буря; но быстрый
Нот поднялся: он меня в несказанную ввергнул тревогу.
Снова обратной дорогой меня на Харибду помчал он.

Девять носился я дней по водам; на десятый с наставшей
Ночью на остров Огигиювыброшен был, где Калипсо
Царствует, светлокудрявая, сладкоречивая нимфа.

Принят я был благосклонно богиней. Об этом, однако,
Мне говорить уж не нужно: вчера описал я подробно
Все и тебе и царице; весьма неразумно и скучно
Снова рассказывать то, что уж мы рассказали однажды [387]».

«Есть Огигия-остров средь моря, далеко отсюда.

Там обитает Атлантова дочь, кознодейка Калипсо,
В косах прекрасных богиня ужасная. С нею общенья
Ни из богов не имеет никто, ни из смертнорожденных.
Только меня, несчастливца, привел к очагу ее дома
Бог враждебный. Блистающей молнией быстрый корабль мой

Надвое Зевс расколол посреди винно-чермного моря.
Все у меня остальные товарищи в море погибли.
Я же, за киль ухватясь корабля двоехвостого, девять
Дней там носился. В десятый к Огигии-острову боги
Ночью пригнали меня, где та обитает Калипсо,

В косах прекрасных богиня ужасная. Ею радушно
Принят я был, и любим, и кормим. Она обещала
Сделать бессмертным меня и бесстаростным в вечные веки.
Духа, однако, в груди у меня не склонила богиня.
Семь непрерывно я пробыл там лет, орошая слезами

Платье нетленное, мне подаренное нимфой Калипсо.
После того же как год и восьмой, приближаясь, пришел к нам,
Вдруг мне она приказала домой отправляться, — не знаю:
Зевса ль приказ получила, сама ль изменилася в мыслях?
Крепкий велела мне плот приготовить, снабдила обильно

Пищей и сладким напитком, одела в нетленное платье,
Ветер потом мне попутный послала, не вредный и мягкий.
Плыл семнадцать я дней, свой путь по волнам совершал,
На восемнадцатый день показались тенистые горы
Вашего края. И мне, несчастливцу, великая радость

Cердце объяла. Но много еще предстояло мне горя
Встретить: его на меня обрушил Земли Колебатель,
Загородил мне дорогу, подняв бушевавшие ветры,
Море вокруг возмутил несказанно, никак не дозволив,
Чтоб на плоту меня волны терпели, стенавшего тяжко.

Буря мой плот наконец раскидала по бревнам. Однако
Вплавь перерезал я эту пучину морскую, доколе
К вашей земле не пригнали, неся меня, волны и ветер».

Так Одиссей говорил; и ему в потемневшем чертоге
Молча внимали другие, и все очарованы были.

К брегу морскому они подошли [388], и, принявши из рук их
Платье, ковчег, и вино, и дорожную пищу, немедля
Всё на корабль отнесли быстроходный гребцы и на гладкой
Палубе мягко-широкий ковер с простыней полотняной
Подле кормы разостлали, чтоб мог Одиссей бестревожно

Спать. И вступил Одиссей на корабль быстроходный; и молча
Лег он на мягко-широкий ковер. И на лавки порядком
Сели гребцы и, канат отвязав от причального камня,
Разом ударили в весла и взбрызнули темную влагу.
Тою порой миротворно слетал Одиссею на вежды

Cон непробудный, усладный, с безмолвною смертию сходный.

Но поднялася звезда лучезарная, вестница светлой,
В сумраке раннем родившейся Эос; и, путь свой окончив,
К брегу Итакидостигнул корабль, облегающий море.

Стал неподвижно у брега могучий корабль. Мореходцы,
С палубы гладкой царя Одиссея рукой осторожной
Сняв с простынею и с мягким ковром, на которых лежал он,
Спящий глубоко, его положили на бреге песчаном.
...
«Ныне же мной [389]феакийский прекрасный корабль, Одиссея

В землю его проводивший и морем обратно плывущий,
Будет разбит, чтоб вперед уж они по водам не дерзали
Всех провожать; и горою великой задвину их город».

Есть среди рек тех река, наикрайний рог Океана,
Равно и вширь и вглубь для судов грузовых проходима, —
«Истром» назвавшие реку далеко ее проследили: