Фёдор Коммиссаржевский - История костюма

Дамы, одевавшиеся со вкусом, носили длинные кашмировые шали, причем один их конец доходил до пят. Тюрбан, украшенный эгреткой, которая называлась ésprit, был парадным головным убором модниц; для менее парадных случаев он делался из шалей темных цветов. Бусы были в большом ходу; их тщательно подбирали под цвет платья. При голубом платье непременно надевали голубые бусы из ляпис-лазури. В большой моде были также змеи — длинные или короткие браслеты или ожерелья; их надевали на руку, на запястье, на шею. Наиболее распространенным камнем был сердолик. Серебряная тесьма украшала не только прическу в античном стиле, но употреблялась и в виде каймы для цветных косынок и гладких вуалей или в виде отделки для платья. В 1801 году последним словом моды были муслиновые платья цвета турецкой лазури. Очень нарядные платья делались из черного крепа; носили очень много черных косынок, некоторые из них скрещивались на груди в виде X. Квадратные косынки, по моде 1800 года, надевались не прямо, а вкось таким образом, чтобы середина их приходилась на одном плече. В 1803 году волосы à la Titus носили несколько длиннее и завивали их барашком; иногда часть волос покрывалась вуалью. В 1802 году вместо эгретки некоторые модницы украшали свои головные уборы большим султаном из пушистых перьев. На гравюре того времени изображен такой «городской туалет»: шляпка-капотик, имитирующая античный головной убор с сеткой, посредством которой гречанки придерживали всю массу волос на затылке. Платье с полутреном, покрытое туникой, прикрепленной к поясу брошью из золота или серебра; эта туника сзади расходится. Корсаж — очень короткий и без рукавов. Руки закрыты рукавами сорочки. — Вечерний туалет, воспроизведенный на другом рисунке, состоит из туники черного крепа с сильно декольтированным корсажем. Короткие рукава состоят из двух кусков ткани, прикрепленных к корсажу, руки обнажены. Пояс из белого муслина завязан сбоку. Волосы украшены широкой лентой и золотой шпилькой, продетой в шиньон. На шее — колье в несколько рядов жемчуга. — Другой вечерний туалет состоит из короткого белого лифа (канзу), со шнуровкой спереди и с короткими рукавами, отделанными голубым кантом. Под лифом — перевязь, соединяющаяся с юбкой того же цвета. На голове — венки из цветов.

«У парижских мужчин нет больше той веселости, которой они отличались двадцать пять лет тому назад, — говорил Прюдом в 1807 году. — Их лица не так приветливы, их обращение не такое радушное; запутанные дела, натянутость, заботы — все это отражается на их лицах; каждый держится настороже, все подозревают друг друга и наблюдают за другими». Что же должно было быть в 1802 году? В то время, когда эмигранты, вычеркнутые из списков, массами возвращались назад и появлялись в обществе, которое в эту переходную эпоху представляло, по словам герцогини д’Абрантес, «плохо подобранную пестроту, резавшую глаз невероятным смешением самых противоположных цветов?»

В это время большое влияние на жизнь имела литература, преимущественно романы. Все подражали героям и героиням модных произведений. Понятно, что в эпоху, когда красота женщины измерялась приданым, когда воспитание приобреталось с бо́льшим трудом, чем состояние, наибольший успех имели самые плоские произведения. Иногда имели влияние и более художественные, но это влияние отражалось главным образом только на внешности людей, на их манерах; например, влияние Вертера выражалось в том, что молодые люди принимали вид спокойных, холодных созерцателей и подчеркивали все отвращение к жизни; подражая Шатобриану, они «преклонялись перед молодостью и красотой, но, наслаждаясь зрелищем этих божественных даров, не забывали, что они преходящи» (Сент-Бёф). Всякий кому-нибудь подражал, а кроме того, никто не хотел походить на другого, поэтому все держались и одевались особо. Тем более что в 1800 году префект полиции, вступая в свою должность, обратился к жителям Парижа с заявлением о свободе вероисповеданий и костюмов, и каждый был свободен наряжаться по своему усмотрению. Возвратившиеся эмигранты нарочно сохраняли свою прическу с косой, пудреные парики и держали по старой моде шляпу под мышкой; многие из них появлялись в костюмах той страны, где они временно жили. Иногда они даже не снимали дорожных гетр.

«Вся наша молодежь, — говорит Модный журнал для дам за 1801 год, — носят короткие фраки из темно-синего, темно-зеленого или темно-коричневого сукна с металлическими пуговицами круглой и выпуклой формы; круглые шляпы с широкими полями, короткие панталоны с белыми чулками или широкие брюки и сапоги à la russe и высокими голенищами». В 1802 году, по словам Journal des Débats, все модники носят темно-коричневые или черные фраки. Форма этих фраков не изменялась в продолжение многих месяцев; воротники на мужских костюмах необычайно узкие. «Не только одни ярко-красные жилеты, обшитые золотым галуном, кроятся снизу в виде прусской куртки, но тот же фасон придается и белым жилетам, у которых так же, как и у красных, только один ряд пуговиц. Молодые люди перестают носить широкие сапоги à la Суворов и заменяют их сапогами в обтяжку, к которым можно, по желанию, прилаживать отвороты из желтой, лакированной кожи».

В том же году Парижская газета пишет: «Вместо суконных панталон носят короткие, нанковые. Мода на серебряные пряжки на башмаках распространяется все больше и больше: их делают овальными или четырехугольными с закругленными углами и вдвое больше, чем они были три месяца тому назад. Жабо становится существенной частью мужского костюма, оно закладывается круглыми складками». Манжеты, судя по Журналу мод за 1801–1802 годы, носят при парадном костюме, жабо в менее торжественных случаях. «Ширина шляпных полей увеличивается с каждым днем». В том же 1802 году в Публицисте напечатано: «Цвета мужских костюмов — темно-синий, черный, темно-коричневый, цвет негритянской головы. Воротник — несколько ниже, чем раньше. Талии все еще короткие и узкие. Самые модные пуговицы из шелка в девять клеток. Жилеты белые, длинные, срезанные ровно, следовательно, без баски. Нанковые панталоны делаются широкими сверху, а от колена до подвязки в обтяжку».