Олаф Брок - Диктатура пролетариата

Однако трудности такого рода не имеют большого значения, когда есть яйца, молоко, хлеб и масло, а в этих продуктах у нас пока недостатка не было. В целом местечко по скудности рациона очень напоминает старую почтовую станцию в Норвегии. Чувствуешь себя туристом в ютландских краях, так же радуешься хорошей погоде и знаешь, что непростой период привыкания к новому быту скоро пройдет.

Гораздо хуже то, что здесь негде гулять. Я никогда не бывал в таком месте, где было бы так трудно найти хороший маршрут для прогулки в свободные часы. Пространство вокруг реки покрыто болотами. Через полсотни локтей за домами, которые стоят рядами вдоль Сухоны и городской реки Шуи, начинаются сплошные болота и леса с топкой почвой, где не пройдут никакие галоши. В городе нет земли, пригодной для сельского хозяйства, а в этом году дела обстоят еще хуже обычного из-за дождливого лета и высокого уровня воды в реках. Дорога, по которой можно как-то передвигаться, только одна – это узкий дощатый тротуар на набережной перед домами, с километр длиной. От церкви до полицейского участка и обратно – вот и вся прогулка. Для разнообразия можно переправиться через реку и совершить похожий, несколько более короткий маршрут от церкви до почты и обратно. Там земля от природы более сухая, поэтому доски приберегли.

Вся жизнь сосредоточена в реке, по которой время от времени проплывают пароходы и которая, в зависимости от освещения, приобретает новые краски и меняет настроение. Но если понаблюдать за рекой в течение нескольких дней, то и она истощит в глазах путешественника свою палитру, и Шуйское в конце концов ему невыносимо наскучит. Вышагивая день ото дня по доскам километрового тротуара, чувствуешь себя заключенным, правда, в тюрьме с более мягким режимом. Великий поэт моей родины изрек: «Что суждено мне увидеть в краю за грядой гор высоких…» [96] Брок цитирует песню великого норвежского поэта и писателя Бьёрнстьерне Бьёрнсона «Undrer mig pa, hvad jeg far at se over de h0je Fjelde…» Эта песня написана Бьёрнсоном для его рассказа «Арне», произведения т. н. «крестьянского цикла». Главный герой, как и многие крестьяне, привлеченные рассказами о богатствах Америки, хочет вырваться из захолустья родной деревни. В песне отражена его тоска по далекой стране. . Пожалуй, эти края он мог бы описать с помощью той же самой строчки, заменив горы на болота и леса.

Отец Павел – личность примечательнейшая. Беседа с этим пожилым человеком за стаканом чая в его уютном, гостеприимном доме доставляет истинное удовольствие. На своем веку отец Павел повидал не так много, наоборот, до странного мало. Круг его общения не только невелик, но и очень старомоден. Но это не мешает ему быть крайне обаятельным собеседником. Сквозь закосневшую оболочку его консервативных взглядов просвечивает именно та черта, которую я считаю характерной для всех русских, включая северян: разумный, трезвый взгляд на вещи, строго реалистический образ мыслей, сопряженный с теплым, глубоко человечным отношением к людям. Отец Павел яростно ропщет против всего нового, опасного, – так он воспитан, – и увядшие губы твердят истины, усвоенные еще в детстве и юности. Но при этом он осознает, что цивилизация и культура всегда шли и будут идти вперед. Вероятно, на эти взгляды немало повлиял случай, когда жизнь его маленького внука спасла операция, произведенная молодым хирургом-вольнодумцем.

Дьякон, с короткой пушистой бородой и зычным, пробирающим до костей голосом (такие пономари как раз во вкусе прихожан), более прост и мужиковат. На днях, во время литургии в день Ивана Купалы, когда священники по древнему обычаю совершали городской крестный ход с хоругвями, иконами и кадилами, наш друг так напился (всему виной обильное праздничное угощение), что ему пришлось оставить процессию по дороге – потом за ним послали лошадь. Об этом казусе мне с самым невозмутимым видом поведал церковный сторож. К подобным случаям деревенские не слишком чувствительны, ведь большинство священников сами лишь «крестьяне в рясе». А доброты, отзывчивости и радушия нашему дьякону не занимать – как и всем его землякам.

Остальных важных особ городка можно пересчитать по пальцам. Вышеупомянутый земский начальник – образованный семейный человек, правда, его семейство уехало на летний период. Молодой новоиспеченный доктор. Также порой ко мне заходят двое служащих полиции, которые рады оказаться полезными приезжему; они неустанно рапортуют начальству о сенсационном визите моей важной персоны. Наконец, глава местной почты и телеграфа; он немного играет на скрипке и в свое время с душой предавался этому занятию, но сейчас он оставил его и не менее охотно катается на лодке или ловит рыбу.

С начальником, а в особенности с доктором, можно даже побеседовать по душам как о местных делах, так и о глобальных вопросах. При этом новости окружающего мира все равно доходят сюда с трудом. Летом, при движении пароходов в обоих направлениях, со стороны Вологды и Архангельска, жители Шуйского без труда могли бы быть в курсе происходящего в мире; кроме того, два раза в неделю сюда приходит почта. Но нет, несмотря на то что население маленьких городков всегда охоче до новостей, в отличие от пресыщенных столичных жителей, интерес к внешнему миру здесь настолько мал, что о последних событиях бесполезно и спрашивать. Так, давно, еще в Москве я услышал, что коронацию в Англии отложили из-за болезни короля Эдуарда, но о чудесном выздоровлении монарха я узнал лишь ближе к середине июля, и то по чистой случайности – от инженера, оказавшегося здесь проездом из Вологды.

Ничего страшного, какое-то время можно прожить и без духовной пищи подобного рода. Только не слишком долго!

Губерния – всего лишь небольшая часть России. Тем с большим восхищением думаю я о том, что, например, та северная губерния, в которой я сейчас нахожусь, а именно Вологодская, по площади равна Швеции и, таким образом, она значительно больше Норвегии. Регион простирается широкой полосой от южных берегов Онежского озера на северо-восток, до Уральского водораздела.

Если расстояния между населенными пунктами в средней полосе были велики и целые дни уходили на то, чтобы добраться до мест, куда пока не идет железная дорога, то на севере расстояния можно без преувеличения назвать гигантскими. От Вологды, резиденции губернатора, до самого отдаленного административного центра, если округлить, 1100 километров. Летом в помощь путешественнику по крупным рекам ходят пароходы. Зимой по широким трактам можно легко проехать на резвых санях. Но в прочие времена года, когда те же самые тракты, пролегающие по заболоченной местности, становятся практически непроходимыми, чтобы добраться до пункта назначения, необходимо запастись выносливостью и терпением. От упряжки в две-три лошади можно ожидать где-то милю в час. Но на эту цифру не следует слишком полагаться – все решают дороги; а если рассчитываешь передохнуть на станции и выпить чаю, пока меняют лошадей, то, по словам одного опытного в дорожных делах чиновника, средняя скорость не будет превышать пяти верст (то есть полумили) в час. Выходит, даже за целый долгий день езды повозка осиливает расстояние, не превышающее по длине путь из Христиании в Фредрикстад, – в этих краях оно кажется сущей безделицей.