Франс Вааль - Наша внутренняя обезьяна. Двойственная природа человека

Теперь рассмотрим еще одну историю – про человекообразных обезьян. Два шимпанзе оказались во время грозы снаружи, возле их запертого укрытия. Вольфганг Кёлер, немецкий психолог, один из первых исследователей, изучавших использование орудий, случайно проходил мимо и обнаружил бедняг, промокших и дрожащих под дождем. Он отпер им дверь. Но вместо того, чтобы поспешить в сухое помещение, оба шимпанзе принялись обнимать профессора с неистовой радостью. Это уже ближе к благодарности.

У меня есть и собственный подобный опыт, связанный с Кёйф и Розье, о введении которой в арнемскую колонию я рассказывал в первой главе. Мы выбрали Кёйф в качестве приемной матери для Розье по двум причинам. Малышка родилась у глухой самки, Кром. Мы не хотели, чтобы Кром растила своих детенышей, после того как предыдущие погибли. Матери-обезьяны полагаются на тихие звуки удовольствия и дискомфорта, издаваемые малышами, чтобы понимать, как те себя чувствуют. Однако, если бы Кром случайно села на своего детеныша, она бы не услышала его воплей. Цепь взаимодействий была нарушена. Мы забрали Розье на четвертый день после ее рождения. Вместо того чтобы отдать малютку на воспитание в человеческую семью, как делали обычно в таких случаях, мы решили оставить ее в группе. Молодые обезьяны, воспитанные в человеческих домах, становятся слишком ориентированными на человека, и у них нет навыков взаимодействия с другими обезьянами. Кёйф была идеальной кандидаткой в приемные матери. Она сама потеряла нескольких детенышей из-за нехватки молока, и потому у нее не было потомства, которое могло бы конкурировать с Розье. Тем не менее Кёйф чрезвычайно интересовали обезьяньи младенцы. Мы даже заметили, что, если Кром не обращала внимания на своего плачущего детеныша, Кёйф тоже иногда начинала плакать.

Каждый раз, когда умирал ее собственный детеныш, Кёйф впадала в глубокую депрессию, сопровождавшуюся раскачиваниями, обхватыванием себя, отказом от пищи и душераздирающими криками. Но пока мы обучали Кёйф кормить Розье из бутылочки, то всегда держали малышку сами, хотя Кёйф отчаянно хотела ее взять. Наверняка обучение было весьма неприятным, потому что самой приемной матери не разрешалось пить из бутылочки: мы просили ее просовывать бутылочку сквозь прутья решетки для Розье, остававшейся с нашей стороны решетки. После пары недель тренировок Кёйф выполняла все эти действия вполне удовлетворительно, и мы наконец решились передать ей Розье, поместив извивающегося детеныша на солому в ее ночной клетке. Поначалу Кёйф пристально разглядывала личико Розье, не прикасаясь к ней: в ее восприятии детеныш принадлежал нам. Брать чужих детенышей без разрешения не приветствуется среди шимпанзе. Кёйф подошла к прутьям клетки, где мы со смотрителем сидели и наблюдали за ней. Она поцеловала нас обоих, оглядываясь то на Розье, то на нас, как бы спрашивая разрешения. Мы поощряли ее, показывая на детеныша и говоря: «Давай, возьми ее!» В конце концов она так и сделала, и с этого момента Кёйф стала самой любящей и заботливой матерью, какую только можно представить, вырастив Розье, как мы и надеялись.

Возвращение Кёйф в группу через несколько месяцев прошло не без затруднений. Нам пришлось иметь дело не только с враждебностью Никки, но и с переживаниями родной матери Розье. Пару раз Кром пыталась выхватить Розье у Кёйф – я никогда, ни до, ни после, не видел, чтобы самка делала такое. Но поскольку Кёйф была выше рангом, она могла себя защитить, и Мама тоже ей в этом помогала. Возможно ли, чтобы Кром все еще узнавала Розье, хотя не видела ее с того момента, как малышку у нее отняли? Я скептически относился к этому объяснению до тех пор, пока не услышал историю о человеческой матери, узнавшей свою дочь, которую она не видела с младенчества. Это случилось в Филадельфии в 2004 г.: десятидневная дочь той женщины пропала во время пожара. Однако мать так и не смогла смириться с ее смертью. Она обнаружила открытое окно в своем сгоревшем доме и была убеждена, что кто-то туда залез. Через много лет эта мать пришла на детский праздник, где заметила девочку, про которую тут же подумала, что это ее дочь. Ей удалось добыть несколько прядей волос ребенка. Мать и шестилетняя девочка позже воссоединились, после того как был сделан анализ ДНК из образца волос. Соседка призналась, что выкрала девочку и подожгла дом, чтобы скрыть следы.

Я упомянул этот замечательный случай идентификации (мать говорила, что узнала «ямочки» на щеках ребенка) просто для того, чтобы показать, как хорошо матери изучают своих детей. По той же причине Кром могла почувствовать, кто такая Розье. Однако главное, на что я хотел обратить ваше внимание, – это то влияние, которое удочерение Розье оказало на наши отношения с Кёйф, что снова возвращает меня к теме благодарности. Прежде у нас с ней были вполне нейтральные отношения, но с момента удочерения – сейчас прошло уже почти три десятка лет – Кёйф одаривает меня величайшей любовью, как только я появляюсь. Ни одна обезьяна в мире не реагирует на меня, как на давно потерянного члена семьи, желая подержать меня за руки и хныча, если я ухожу. Наше обучение позволило Кёйф вырастить не только Розье, но и нескольких собственных детенышей, поскольку их она тоже кормила из бутылочки. Кёйф осталась навечно нам признательна.

Благодарность связана с «бухгалтерским балансом». Она побуждает нас помогать тем, кто помогал нам. Наверняка это ее изначальная функция, пусть даже теперь это чувство у нас вышло за прежние рамки и мы, например, ощущаем благодарность за прекрасную погоду или крепкое здоровье. Несомненно, благодарность является добродетелью, и это объясняет, почему ей уделяют гораздо больше внимания, чем ее уродливой сестре – мести. Месть также связана с «бухгалтерией», но по отношению к другому из двух П. Испытывать злость к тем, кто причинял нам вред, – обычное дело, и здесь чувства также переходят в действия, такие как сведение счетов. Мы не только ощущаем в себе желание отомстить, но и опасаемся, что подобные чувства испытывают и те, кого мы обидели, потому что знаем: как аукнется, так и откликнется. Мы так хорошо понимаем этот механизм, что, по сути, сами готовы дать мести в отношении нас свершиться, полагая наказание единственным способом восстановить мир.

Позвольте мне проиллюстрировать это примером из оперы – я люблю смотреть и слушать оперные спектакли, когда не наблюдаю за обезьянами. Опера с ее драматизированными человеческими отношениями отражает ту область человеческого поведения, которую философы часто игнорируют, а социологи нередко считают вторичной по отношению к нашей хваленой рациональности. Но человеческая жизнь или, по крайней мере, та ее сторона, которая для нас важнее всего, абсолютно эмоциональна. Кроме любви, утешения, вины, ненависти, ревности и так далее в опере никогда не бывает недостатка в мести, а также сладостного удовлетворения, которое она, как известно, доставляет.