Адриенна Мэйор - Митридат. Отважный воин, блестящий стратег, зловещий отравитель. 120–63 гг. до н. э.

Монима оплакивала свой неудачный брак. Разорвав пурпурную ленту, украшавшую ее волосы, она крутила ее в руках, рыдая: «Я обменяла свою свободу и красоту на плен в окружении варварских евнухов!» Митридат, говорила она, некогда обещал отвезти ее в Грецию, где она надеялась найти счастье. «Только во сне я видела то счастье!» Монима завязала диадему вокруг шеи и повесилась на потолочной балке. Однако лента порвалась. Сжимая в кулаке разорванные концы диадемы, она кричала: «Проклятый лоскут! И этой услуги ты не оказал мне!» Она плюнула на диадему и отбросила ее. Монима обнажила шею, чтобы Бакхид перерезал ее горло кинжалом.

Береника приняла чашу с ядом. Когда она поднесла ее к губам, ее мать закричала, умоляя Беренику поделить чашу с ней. Вместе они выпили яд, и дочь убедилась, что мать выпила больше. Доза немедленно убила старшую женщину, однако Береника была молодой и сильной. «Беренику, выпившую меньше, чем было нужно, отрава никак не могла прикончить», а Бакхид торопился — так пишет Плутарх. Евнух задушил девушку.

Две незамужних сестры Митридата, Роксана и Статира, которым было уже за сорок, оказались следующими. Обе выбрали яд. Как и Монима, Роксана негодовала, осыпая брата проклятиями. Однако Статира спокойно выпила свою чашу и не произнесла не единого упрека. Вместо этого Статира попросила Бакхида передать брату ее благодарность. Даже когда его собственная жизнь была в опасности, заявила она, он не забыл о сестрах и наложницах. Она похвалила Митридата за то, что он сделал так, что они не будут страдать в руках римлян, но умрут на свободе — eleutheria [434].

Когда мы последний раз видели Митридата, его смела отчаянная толпа, убегающая прочь из Кабиры. Древние источники говорят о том, что произошло дальше, но чувства царя мы можем себе лишь представить. Без сомнения, он раз за разом просматривал в своем воображении мучительную панораму его поражений на суше и на море. Беспокойство за товарищей и за свое царство смешивалось с картинами смерти, которой он лично повелел предать свою семью, царицу, любовниц, детей. Но, вне всякого сомнения, Митридат также заставлял себя думать дальше, просчитывать возможности на выживание. Если бы у него только была лошадь… Внезапно он слышит знакомый голос, зовущий его по имени, обращающийся к нему как к царю. Сквозь море беглецов он замечает Птолемея, одного из его советников-евнухов, и других друзей верхом на лошадях, ведущих мулов, нагруженных царскими сокровищами. Евнух предлагает царю сесть на его лошадь. Обменявшись поспешными словами, Митридат и его спутники направляют лошадей к Комане. Римская конница преследует их по пятам.

Их настигает передовой отряд галатов Лукулла. Кажется, это конец для неуловимого противника Рима. Но Митридат выхватывает кинжал и наклоняется, чтобы разрезать сумки на спине ближайшего мула. Водопад золотых монет устремляется вниз. Пока ссорящиеся друг с другом галаты собирают с земли золотой след царя, Митридат исчезает.

Эти жадные воины лишили Лукулла его добычи, великого врага, которого римляне преследовали почти двадцать лет, наполненных невзгодами и опасностью. Историю о том, как Митридат осуществил свой трудный побег, ослепив своих преследователей золотом, часто пересказывали в Риме. Это происшествие, казалось, подтвердило ощущение того, что кампания Лукулла была направлена скорее на то, чтобы завладеть сокровищами Митридата, чем на сокрушение смертельного врага Рима. В сенате Цицерон сравнил уловку царя с разбросанным золотом и знаменитый побег ведьмы Медеи, разбросавшей разрубленные конечности своих жертв, чтобы отвлечь преследователей.

И еще одна группа легионеров нарушила приказ Лукулла — привезти живым личного секретаря Митридата. Каллистрат нес с собой личные бумаги Митридата, невероятно желанный приз. Римские воины действительно захватили Каллистрата, но затем убили его в схватке, произошедшей из-за его пояса с деньгами, набитого пятью сотнями золотых монет. Окровавленные личные бумаги царя были бездумно отброшены прочь, и впоследствии их так и не нашли (был ли среди них секрет формулы митридатия?) [435].

Тем временем беженцы из Кабиры достигли Команы, Храма любви, где так давно Митридат останавливался с Дорилаем и его друзьями. К ним присоединилась конница из примерно 2 тысяч всадников. Маленькая компания Митридата включала ключевых игроков: полководца Таксила и других военачальников, полевого медика Тимофея и шаманов-агров. Пополнив запасы, беглецы поехали к Талавре, где Митридат укрыл фамильные ценности и золото. Затем они направились через горные проходы к Армении [436].

Поскольку понтийский флот уже не господствовал на Черном море, а армия Митридата была уничтожена, поскольку все больше и больше людей дезертировало, он должен был ожидать, что его сын Махар заключит соглашение с римлянами. Единственная его надежда на собственное спасение была связана с Тиграном, который, разумеется, укрыл бы своего тестя. Но мог ли Митридат также каким-то образом убедить Тиграна — ныне самую серьезную защиту против римского владычества на Востоке — помочь ему вернуть свое царство?

Лукулл и его армия прибыли к Талавре четырьмя днями позже. Слишком поздно! Римский полководец получил удручающие известия. Его добыча вновь ускользнула. Митридат с 2 тысячами всадников уже проскользнул через границу в Армению, где правил всемогущий Тигран и его варварские орды.

В 70 г. до н. э. Лукулл окончательно потерял след своей цели. Когда он узнал, что Митридат также лишил его возможности захватить живыми членов царской семьи, Лукулл выразил сожаление по поводу потери невинных жизней. Историки изображают Лукулла человечным, но он сожалел и о потере трофеев, которыми можно было бы похвастаться в Риме. Отныне задача захватить или убить Митридата становилась недостающей кульминацией его миссии. Лукулл отправил невозмутимого молодого командира по имени Аппий для того, чтобы тот потребовал от Тиграна передать им беглого военного преступника.

Лукулл продолжил захват понтийских крепостей и осаду городов, оставшихся верными Митридату. Дед историка Страбона был местным понтийским лидером, контролировавшим пятнадцать крепостей. Но из-за того, что Митридат казнил некоторых его родственников за измену, дед Страбона решил сдать крепости Лукуллу. Это было ошибкой, как сообщает Страбон: римляне не только отказали в обещанной награде, но и после того, как Лукулл вернулся в Рим, его преемник Помпей арестовал деда Страбона и других родственников как вражеских военных.