Чарлз Поулсен - Английские бунтари

Французская революция стала маяком, указующим путь к освобождению. Именно под ее могучим воздействием и, конечно же, под влиянием трудов Пейна в Англии тех лет начали создаваться общества и клубы, ставившие перед собой цель изучать и популяризировать идею о необходимости парламентской реформы и введения всеобщего избирательного права для мужского населения в качестве первого шага на пути к осуществлению ряда радикальных политических и экономических изменений. Впрочем, инициаторы этого движения, сами того не подозревая, пришли к тем же выводам, что и их предшественники-левеллеры за 150 лет до них. [89] Исторические параллели, как правило, неоправданны. В данном случае нельзя сравнивать движения левеллеров и борцов за парламентскую реформу в Англии хотя бы потому, что последние в отличие от левеллеров вовсе не предполагали общности имуществ и отмены частной собственности, тогда как в учении левеллеров это было главным. — Прим. ред .

Вдохновленные идеалами Французской революции, столь сжато и всеобъемлюще выраженными в девизе «Свобода, равенство, братство!», английские радикалы вместе с тем отнюдь не стремились в буквальном смысле слова импортировать их в политическую жизнь собственной страны. Правда, некоторые из них ратовали за вооруженное восстание и насильственное свержение деспотии, однако все эти попытки, как правило, оставались на уровне идеологических призывов, к тому же не находивших поддержки в широких народных массах. Большинство же искало ответа в долгой истории борьбы за свободу собственного народа, находя своих героев среди таких людей, как сэр Джон Элиот, Джон Гэмпден и другие выдающиеся борцы за права народа Англии в годы гражданской войны. Их целью была не революция, а восстановление исторических прав английского народа, утраченных, как они искренне полагали, после нормандского завоевания страны. В доказательство этого они приводили, в частности. Великую хартию вольностей, Хабеас Корпус и «Билль о правах». Правящим классам не составляло особого труда опровергать подобные утверждения, называя их мифами и настаивая на том, что всеобщее избирательное право никогда не являлось частью национальной традиции.

Даже поверхностного взгляда на структуру парламента и избирательную систему Англии того периода оказывается вполне достаточно, чтобы убедиться в том, что радикалы не так уж ошибались, выдвигая требования о реформе в качестве своей первоначальной цели.

Институт государственного законодательства состоял (как и в наши дни) из короны, палаты лордов и палаты общин: первые два являлись наследными, последний — выборным. Эта система была настолько громоздкой и устарелой в своей вековой неизменности, что ее при всем желании нельзя было считать хоть сколько-нибудь представительной. Ограничение права голоса имущественным цензом сводило состав избирателей к незначительной и совершенно непредставительной части населения.

Порожденные промышленной революцией гигантские индустриальные центры типа Лидса и Манчестера не имели своих депутатов в парламенте вообще, в то время как древние, нередко полуразрушенные и практически заброшенные городки имели по одному, а то и более представителей. И таких примеров было немало: состоявшее из шести домов и одного выборщика селение Срэттон считалось избирательным округом; в Нью-Ромни имелось восемь выборщиков и один член парламента; от Олд-Сарума (графство Уилтшир) — заброшенной и необитаемой территории старинной крепости и монастыря — в палате общин было столько же депутатов, сколько от 10 выборщиков Вестминстера; в одном только королевском герцогстве Корнуолле насчитывалось 44 члена парламента (многие из них свои мандаты просто купили), а самое маленькое, сельскохозяйственное графство Рутлэнд избирало больше депутатов, чем Йоркшир — крупнейшее и одно из наиболее индустриализованных графств страны; 405 из 558 членов палаты общин имели депутатские мандаты от 203 городков, причем большинство из них насчитывали менее 500 выборщиков. По данным Джона Уилкеса, 254 депутата парламента, т. е. количество, необходимое для получения большинства голосов в палате общин, избирались всего лишь 5723 жителями — и это в стране с почти девятимиллионным населением! Неотъемлемой чертой политической жизни Англии стала всепроникающая коррупция. В создавшихся условиях не вызывало сомнений, что без фундаментальной реформы парламента, да и всего института избирательного права вряд ли можно надеяться на создание жизнеспособной, прогрессивной и справедливой системы государственного законодательства.

В поздние годы правления короля Георга III [90] Георг III (1738–1820) — английский король (с 1760 г.). Его 60-летнее правление совпало с крупными событиями в английской и всемирной истории: промышленный и аграрный переворот в Англии и других странах Европы, война за независимость США и отпадение от Англии североамериканских колоний. Великая французская революция, войны коалиций европейских держав (как правило, во главе с Англией) против революционной Франции, а затем империи Наполеона Бонапарта, начало национальных революций в Латинской Америке. Георг III был одним из немногих английских королей, которые после Английской буржуазной революции XVII в. пытались оспорить установившийся приоритет парламента, взять в свои руки руководство внешней и внутренней политикой. в стране начали появляться различные общества и клубы, ставившие перед собой цель добиваться осуществления парламентских реформ. Как правило, они были небольшими и избегали насильственных действий, ограничиваясь обсуждением наболевших вопросов и пропагандой своих взглядов посредством памфлетов и воззваний. Большая часть этих так называемых гэмпденских клубов [91] Гэмпденские клубы были названы в честь одного из лидеров Долгого парламента в 1640 г. Джона Гэмпдена (1595–1643), прославившегося тем, что в 1627 г. он первым отказался уплатить принудительный заем, навязанный королем Карлом I, но не утвержденный палатой общин. была вынуждена проводить свои заседания в тавернах, причем члены их прекрасно понимали, что одного недвусмысленного намека со стороны магистрата, выдающего лицензии на право вести торговлю или содержать таверну, будет вполне достаточно, чтобы хозяин тут же лишил их этой возможности, т. е. фактически поставил под реальную угрозу само существование данного общества или клуба.

В Лондоне основными «якобинскими» обществами являлись: «Друзья народа» — крайне умеренная организация среднего класса [92] Понятие классов в буржуазной историографии, терминологией которой отчасти пользуется автор, весьма относительно. Не отрицая существования феодалов и крестьян, буржуазии и рабочих, буржуазные авторы пишут о некоем среднем классе, не имеющем конкретных границ. В него условно могут входить и разбогатевшие крестьяне, и разорившиеся феодалы, и учителя, и рабочие — словом, все слои населения, лежащие между «высшими» и «низшими» классами, т. е. между богатыми и знатными, с одной стороны, и бедными, бесправными (либо вовсе неимущими), с другой. — Прим. ред . , доминирующее положение в которой занимали виги; «Общество конституционной информации» — также представляющее в основном интересы среднего класса, которое получило широкую известность прежде всего благодаря «вызывающему» с точки зрения общественной морали тех времен поступку одного из его членов — убежденного демократа майора Джона Картрайта, который пожертвовал своей карьерой, отказавшись воевать против американцев. [93] Речь идет о войне за независимость США 1775–1783 гг. Когда восставшие североамериканские колонисты заявили о создании ими самостоятельного государства (4 июля 1776 г.), в Англии нашлись люди (в том числе и отдельные представители имущих классов), поддержавшие борьбу американцев за свою свободу. — Прим. ред . Обе эти организации оказались и недолговечными, и маловлиятельными.