Чарлз Поулсен - Английские бунтари

Первых пойманных на месте преступления разрушителей сельскохозяйственных машин судил в Кентербери сэр Эдвард Нэтчбулл. Не желая усугублять конфликт излишними жестокостями (а может быть, руководствуясь и чисто гуманными побуждениями), он ограничил наказание для арестованных всего тремя днями тюремного заключения и официальным предупреждением о недопустимости подобных действий. Он также выразил надежду, что «доброта и умеренность, проявленные в этом мягком приговоре, найдут в народе соответствующий отклик».

Надежды сэра Эдварда Нэтчбулла не оправдались: поджоги и нападения на фермы стремительно распространялись по всем южным графствам страны. В прессе даже появились тревожные сообщения о шайках вооруженных дубинками работников, которые посягают на чужую собственность среди бела дня. Доля истины в этих сообщениях, безусловно, была. Но только доля. Толпы сельских жителей (численностью иногда до 100 человек), действительно, уже в открытую осаждали дома землевладельцев и наиболее зажиточных фермеров. Однако ни насилия, ни даже угроз, как правило, не допускалось. Один из работников говорил об их бедственном положении, высказывал общие претензии и требовал денег. Получив фунт или два, толпа мирно расходилась. Во время таких встреч фермеры нередко оправдывались, что увеличить заработную плату работникам они не могут из-за высокой арендной платы за землю и десятины. Вот в чем главная причина бедности, утверждали они, вот против чего надо бороться в первую очередь.

Тем временем ситуация постепенно менялась. От просьб о небольшой денежной помощи сельскохозяйственные рабочие переходили к требованиям об упразднении системы приходских подачек с заменой ее справедливой оплатой их труда (по их мнению, таковая должна была составлять два шиллинга и шесть пенсов в день). И кое-где они добивались успеха. В частности, в деревне Брид местные фермеры и представители работников подписали совместный документ, в котором фермеры соглашались платить по два шиллинга три пенса в день трудоспособному работнику, имевшему одного или двух детей; если же детей было больше, то соответственно повышалась и зарплата. Затем ликующая толпа из приблизительно 500 человек, прихватив по дороге чью-то навозную тачку, направилась к дому мистера Абела — местного чиновника по распределению общинных пособий по бедности, который прославился на всю округу надменными, оскорбительными манерами и бездушным отношением к беднякам. Они угрозами вынудили его выйти из дома и залезть в навозную тачку, после чего хохочущие женщины и детвора вывезли Абела за пределы прихода и вывалили в придорожную канаву.

Местные фермеры отреагировали на это довольно своеобразно, угостив каждого из присутствующих полпинтой домашнего пива и подарив им большую бочку крепкого эля. В благодарность за угощение работники устроили демонстрацию у дома викария, протестуя против десятины и требуя, чтобы церковь открыла в деревне школу для детей.

Пример бридских работников быстро нашел последователей во многих других деревнях: жители заключали с фермерами соглашения о размере заработной платы и изгоняли наиболее ненавистных чиновников по распределению общинных пособий для бедных. Взамен фермеры нередко просили работников активнее выступать против церковной десятины.

Если землевладелец или фермер отказывался от таких переговоров, в его адрес приходило письмо с подписью «Свинг» или «капитан Свинг» [108] Свинг (swing) — в переводе с английского языка это слово означает «качели», а в разговорной речи так называют и виселицу. Есть еще одно значение этого слова — «свобода» (не гипотетическая, а реальная, свобода действий). Это имя-символ, придуманное восставшими, как бы говорило богатым землевладельцам: «Вы надеетесь, что мы будем раскачиваться на виселице? Нет! Мы свободны, мы завоюем себе свободу сами, мы сделаем так, как считаем нужным!» Существует и версия, согласно которой повстанцы, взяв себе имя «Свинг», имели в виду взмах цепом при молотьбе. — См.: Рюде Дж. Народные низы в истории. 1730–1848. М., 1984, с. 162. — Прим. ред . , в котором хозяина в угрожающем тоне предупреждали о печальных последствиях отказа выполнить справедливое требование народа. Иногда письма являли собой безграмотные, трудно различимые каракули, а иногда были написаны твердым хорошим почерком с четким изложением мысли. Часть из них сохранилась и до наших времен.

Например:

«Джентльмены! Вот что вас ожидает, если вы не уберете свои машины и не повысите зарплату беднякам до двух шиллингов шести пенсов в день семейным и до двух шиллингов холостым, — мы сожжем ваши амбары и вас вместе с ними. Это наше последнее слово».

А вот еще одно письмо, написанное зажиточному фермеру в графстве Оксфордшир; из него видно, что борющиеся сельскохозяйственные рабочие поддерживали контакты со своими единомышленниками в разных частях страны:

«Не забывайте, как в Кенте огню было предано все… что отказалось подчиниться. Такая же участь ждет и вас, так как мы полны решимости заставить вас обеспечивать бедных по-настоящему, а не так, как это делалось до сих пор… Уберите свои молотильные машины, иначе огонь пожрет вас без промедления… Нас пять тысяч человек, и мы не остановимся ни перед чем».

Перепуганным властям казалось, что юг Англии целиком захлестнула волна открытого неповиновения. На дорогах большинства графств патрулировали отряды вооруженных солдат, им в помощь были выделены сотни специальных констеблей, кое-где появилась даже легкая артиллерия. Однако вопреки ожиданиям никакого сопротивления не последовало. При виде солдат толпы послушно расходились (очевидно, это было условлено заранее) и даже позволяли властям задерживать вожаков с целью выяснения их личности. Многие фермеры все-таки предпочли уступить и выполнили требования своих работников. В некоторых районах имели место нападения на предмет всеобщей ненависти — работные дома. Кое-где поджоги амбаров и разрушения сельскохозяйственных машин продолжались до самой зимы. Но при этом последователи капитана Свинга не убили и даже не ранили ни одного человека. «Военные действия» велись исключительно против собственности.

Столкнувшись со столь упорным сопротивлением со стороны своих работников, сельское дворянство запаниковало и было вынуждено приоткрыть глаза на невыносимые условия их существования. Практически во всех южных графствах Англии хозяевам по тем или иным причинам пришлось вводить более высокую заработную плату своим работникам или заключать с ними новые соглашения. В ответ на это правительство, не имея возможности направить на юг достаточное количество солдат, ибо они были заняты выполнением полицейских функций на индустриальном севере страны, посоветовало местным мировым судьям не особенно церемониться со смутьянами и недвусмысленно намекнуло, что в данном случае не следует строго придерживаться буквы закона. Например, одного деревенского жителя приговорили к тюремному заключению только за то, что, выслушав церковную проповедь о добродетели смирения, он позволил себе вслух заметить: «Мы и так слишком долго были смиренными».