Михаил Бойцов - Зодчие, конунги, понтифики в средневековой Европе

В послании молодому Ивану IV Артемий писал, что Бог учит хранить слово, завещанное им, не отнимать ничего от него и не прибавлять, и апостол учил не внимать иудейским басням и заповедям человеческим, отвращающим от истины [480]. Посты и «прочая вся иудейска» Бог ненавидит, если они сочетаются с нарушением заповедей.

В посланиях литовского периода оппоненты Артемия обвиняются им чаще всего в «жидовствовании», т. е. пренебрежении Евангелием в пользу Ветхого Завета, и понятие «еврей» сближено с понятием «еретик». Так, в первом послании известному польскому реформатору Симону Будному [481]читаем: «всему вы божественному священнодейству церковному ругаетеся, яко жиды и вси безбожныи еретици» [482]. Во втором послании Будному этот мотив звучит снова: «Прелестникову же образу и дух дастся, и усты глаголати будут действом сатанинским, попущающу Богу по онех сердцу, рекше жидов и еретик и всех плотская мудрствующих» [483]; «Но онех лепо язычники звати, котории жидовствуют или еретичествуют» [484]; еретические нападки — действие антихристова беззакония, слуги дьявола прикрывают «именем христианским», как овчиной, «жидовский разум волка» [485].

Практически всякое отступление от правоверия и церковных традиций старец Артемий квалифицирует как возвращение к иудаизму. Тот, кто отвергает внешнее крестное знамение, молится не по-христиански, а «по-жидовски или погански», скорее даже насмехается над Христом («ругается Христу») [486].

Еретики (протестанты) ставят Моисеев Закон выше учения Христа и предпочитают еврейских пророков апостолам [487]. Они «держат отступную ересь жидовского смысла» [488].

Будного Артемий призывает к покаянию, «если еще несъвръшенне жидовствуеши» [489], и к отказу от «люторской ереси», которая ведет к «жидовству» и оскорбляет все благочестивые христианские обычаи («Наука бо их ничтоже ино, разве на жидовство приводит помалу, а всем благочестивым христианским обычаем ругается») [490]. Те из еретиков, кто отрицает Троицу, — «съвръшенне жидовствуют, точию еще не обрезаются» [491].

То же отождествление протестантизма и иудаизантизма мы находим в других посланиях Артемия [492]. Соответственно истинное, евангельское, христианское последовательно и настойчиво противопоставляется иудаизму. Полемизируя с протестантами, Артемий настаивает, что «христовых же служеб священнодейство образ суть небесным», а не «законная служба», которая, по мнению «люторов», «образ бяше службам христианским» [493]. «А еже кроме церкви в простом дому приношению бывати кроме великиа нужда, сиа Арианскиа ереси предание, а не православных велений, еже приаша и ныне Жиды необрезаныя или, паче рещи, Татарове крещеныя, враги креста Христова, и всем христианским богопреданым благостоянием съпротивстоятеле» [494].

Итак, еврей для Артемия — это прежде всего религиозный оппонент, нехристианин, «нехристь», отказ которого от христианства болезнен именно потому, что христианство родилось из иудаизма. Каковы другие черты образа еврея в посланиях Артемия? Каковы «атрибуты» еврея?

Изображение угодников среди иудеев было недопустимо по той причине, что «род жидовский» («понеже жидовский род развращен есть») стал бы изображать «началников» и обоготворять их [495]. Византийское иконоборчество есть результат иудейского влияния, потому что введший иконоборчество Лев Исавр был «прельщен от жидов» [496]. Проповедуя «жидовская же десятословия, а не евангелие», еретики творят радость «христоубийцам» [497]. Они соблазнили своим учением некоторых людей, вступивших в их «жидовску съборищу […] десятословия ради» [498]. Упоминается Артемием и «жестосердие жидовское» [499].

В целом, однако, во взгляде старца Артемия на евреев доминирует, безусловно, христианский богословский антииудаизм, не перерастающий ни в этническую фобию, ни в характерный для западного Средневековья мифологический ( химерический согласно понятию, введенному Г. Лангмуиром [500]) антисемитизм.

Прекрасным материалом для изучения нормативных взглядов на евреев и иудаизм мог бы стать зафиксированный в требниках чин «како подобает приимати приходящих от жидов к правей Христианстей вере». Судя по одному из русских требников XVI в. [501], от обращаемого требовалось «обличати всяк закон жидовский и обычай, и наказание. Отвсюду показати яко от всего сердца и веры истинныа християнин восхоте быти и отрещися пакы яве пред церквью всего служения июдейскаго…». Заявив о приверженности христианской вере, нужно было отречься от «всякыа жидовьскиа веры, и обрезаниа и закон их всех, и опреснок, и пасхы, и жертвы агнеца […] и прочих всех праздник жидовскых, и жертв, и кроплений, и очищении, и пощении, и субот, и новомесячных, и ядениа, и питиа их, и просто отрицаюся всякого июдейскаго законнаго обычая, и начинаниа над сими проклинаю, яж от июдей ереси». Чин отречения предполагал довольно основательное знакомство с праздниками иудейского календаря, разнообразными обрядами и именами еврейской постбиблейской религиозной традиции.

Украинско-белорусская православная книжность XVI в., во-первых, намного скуднее книжности русских земель; во-вторых, пока она изучена очень поверхностно. Среди сохранившихся памятников есть и такие, в которых речь заходила об иудаизме и евреях [502].

Один из них — «Особное мовене до жидов…» [503], которое входит в состав сохранившегося в собрании М. П. Погодина в Петербурге рукописного сборника 1580-х годов из Супрасльского монастыря. В рукописи есть запись о том, что антииудейский трактат составлен в 1578 г. Издавший этот текст А. Попов выявил, что трактат опирается на «Палею», «Житие Кирилла Философа», «слова» Иоанна Златоуста против иудействующих, «Житие Григория Омиритского» и материалы древнерусских хронографов. Фактически единственная тема сочинения — доказательство, что Иисус Христос был мессией, провозвещенным ветхозаветными пророками и воплощенным Богом, а рассеяние евреев стало результатом их неверия в Христа как Сына Божия. Соответственно на смену Ветхому Завету пришел Новый, отменивший прежние обрядовые традиции [504], а христиане заняли место древних иудеев [505].

Иудеи — весьма частые фигуранты на страницах рукописных учительных евангелий, созданных или переписанных в последней четверти XVI столетия в украинско-белорусских землях. Это обширный массив памятников, изучение которых только-только начинается [506]. Один из них — учительное Евангелие конца XVI в. из собрания Ю. А. Яворского [507].

Важно отметить, что в этом памятнике много острополемических пассажей. Автор решительно выступает и против «пана Лютра», и против «еретиков» вообще. Он не раз упоминает о том, что соборы прокляли Ария, Савелия, Фотия, их «злочестивых товарищей» и «всех весполок геретиковь» [508]. Эти проклятия распространяются и на современных автору диссидентов: «также и днешних часов геретиков проклиняют, ижь чужими себе от Сына Божия чинят, которыи ся отрекают от святого тела и церкве Христовой, и соут гнилыи и мръзъкыи Богу милому» [509]. К ним относятся и последователи Лютера [510], и ворожеи [511]. Важно, таким образом, что тон нашего источника весьма далек от примирительно-иронического настроя. В какой степени эта враждебность распространяется на евреев и иудаизм?