Михаил Бойцов - Зодчие, конунги, понтифики в средневековой Европе

Итак, «на что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душою» (Иов 3: 20)? Счастливы те, кто умер, не родившись, вкусил прежде смерть, чем узрел жизнь. Ведь некоторые родятся столь уродливыми и неестественными, что кажутся и не людьми вовсе, но некой мерзостью. Лучше бы им было вовсе не являться на свет, ибо их страшатся как страшилищ и выставляют на потеху. Многие же рождаются лишенные членов или чувств: скорбь друзей, бесславие родителей, стыд родичей! Да что говорить лишь о некоторых? Ведь все люди рождаются, лишенные знания, речи, силы. Плачущие, слабые, немощные, мало отличные от диких зверей и даже уступающие им. Ибо зверь, как родился, тотчас может ходить. Мы же не только на ноги встать не можем, но и на четвереньках не ползем.

Все мы рождаемся, стеная, дабы явить ничтожность естества. Мальчик, родившись, кричит: «А»! Девочка же: «Е»! Так они кричат «Е» либо «А», поскольку родила их Ева. Что же тогда означает «Ева»? Это стоны скорбящего, выражающие силу скорби. Потому до грехопадения звалась она женою, после же стала Евой. И сказано было ей: «В болезни будешь рождать детей» (Быт 3: 16). Боль роженицы превосходит всякую иную. Ведь Рахиль испустила дух от боли рождения и, умирая, «нарекла имя сыну своему Бенони, то есть сын скорби» (Быт 35: 18). Жена Финееса, настигнутая внезапными бедами, родила и умерла. В самый же момент смерти нарекла имя сыну своему Ихавод [599](1 Цар 19: 22). «Женщина, когда рождает, терпит скорбь; когда же родит сына, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Ин 16: 21). Итак, зачинает она в нечистотах и зловонии, рождает в скорби и страдании, вскармливает в нужде и трудах, опекает в непрестанном страхе.

Нагим выходит человек из чрева, нагим уходит. Нищим приходит в мир, нищим покидает его. «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращуся» (Иов 1: 21). «Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем вынести из него» (1 Тим 6: 7). Если же кто выходит из чрева облаченным, то в какую ризу? Стыдно сказать, стыднее услышать, еще стыднее увидеть ее: мерзкую шкурку, обагренную кровью. Это та преграда, о которой сказала при родах Фамарь : «Как ты расторг себе преграду? И нарекла ему имя Фарес» (Быт 38: 29).

О ничтожное бесчестие человеческого состояния! О бесчестное состояние человеческой ничтожности! Исследуй травы и деревья: они дают цветы, листву, плоды. Ты же производишь гнид, вшей и глистов. Они изливают масло, вино и бальзам, ты же — слюну, мочу и кал. От них исходит благовонный аромат, ты испускаешь мерзостное зловоние. Каково дерево, таков и плод! «Не может дерево доброе приносить плоды худые» (Мф 7: 18). А что есть человек, как не перевернутое дерево? Волосы — его корни. Основание ствола — голова и шея. Грудь с чревом — сам ствол. Руки и ноги суть ветви, пальцы с суставами — побеги. Таков человек: лист, сорванный ветром; соломинка, иссушенная солнцем (Иов 13: 25).

После начала творения, как мы читаем, люди жили девятьсот и более лет. Но жизнь человеческая постепенно уменьшалась. И сказал Господь Ною: «Не вечно Духу Моему быть с человеками, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет» (Быт 6: 3). Этот срок был установлен как для всей жизни, так и для покаяния. С тех пор, согласно писаниям, редко люди жили больше. Но жизнь человеческая все умалялась. И вот говорит псалмопевец: «Дней лет наших — семьдесят лет, а если в силах — восемьдесят лет; и большая их часть — труд и болезнь» (Пс 89: 10). А теперь «Не малы ли дни мои?» (Иов 10: 20). Дни наши «бегут скорее челнока» (Иов 7: 6). «Человек, рожденный от жены, краткодневен» (Иов 14: 1) и проч. Теперь уже немногие доживают до шестидесяти лет, весьма немногие — до семидесяти.

Если же кто достигнет старости, сердце его тотчас помрачается и голова затемняется, дух угасает и дыхание смердит, лицо морщинится и осанка кривится, взор мутится и пальцы трясутся, из ноздрей течет и волосы выпадают, хватка слабеет, движения коснеют, зубы гноятся и уши глохнут. Старик легко раздражается и медленно успокаивается. Все принимает на веру, и его не переубедить. Упрям он и жаден, вечно скорбит и жалуется. Охоч поговорить, но не любит слушать; быстр на гнев. Восхваляет древних и отвергает нынешних. Обличает настоящее и украшает минувшее. Воздыхает и томится, мучается и болеет. Вот что говорит поэт: «Много невзгод старика окружает» [600]и проч. Посему да не возносятся старцы над юношей, не хвалятся юноши перед старцем. Он был таким же, как мы, и мы станем такими же, как он.

«Птица рождается для полета, человек же рождается для труда» (Иов 5: 7). «Все дни его — труды и скорби; даже ночью сердце его не знает покоя. Не суета ли все это?» (Еккл 2: 23). Нет под солнцем ничего без труда, под луною ничего без утомления. Нет в сем временном мире ничего без суеты. Ибо само время есть мера движения вещей преходящих. «Суета сует, сказал Екклесиаст… все суета» (Еккл 1: 2)! О сколь различны заботы людские, разнообразны занятия! Но один у них конец, один исход: «труд, и томление духа» (Еккл 1: 17). «Много трудов предназначено каждому человеку, и тяжело иго на сынах Адама со дня исхода из чрева матери их до дня возвращения к матери всех» (Сир 40: 1).

Пускай мудрецы исследуют и познают высоты неба, просторы земли и глубины моря. Пусть они о каждом вопросе спорят, обо всем рассуждают, вечно учатся или поучают. Что им принесут сии занятия кроме труда, скорби и томления духа? Это на опыте познал сказавший: «Предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это — суета и томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл 1: 17). Хотя исследующему нужно со многим бдением стараться и со старанием бдеть, едва ли он может полностью познать самую простую и ничтожную вещь. Разве только он совершенно познает то, что ничего не может познать в совершенстве, хотя отсюда следует неразрешимое противоречие. Разве не так? Ведь «тленное тело отягощает душу, и эта земная храмина подавляет многозаботливый ум» (Прем 9: 15). Услышь слова Соломона: «Все вещи трудны; не может человек изъяснить их речью» (Еккл 1: 8). «Человек ни днем ни ночью не знает сна, и не может постигнуть дел Божиих… И чем более утрудится в исследовании, тем менее постигнет» (Еккл 8: 16–17). «Погибают совершающие испытания, ибо приступит человек к сердцу глубокому и вознесется Бог» (Пс 63: 7–8). «Исследующий величие будет подавлен славой» (Прит 25: 27). Кто много размышляет, тот много сомневается, а кто кажется себе мудрым, безумствует. Итак, доля мудрости — знать, что не знаешь. Соломон говорит: «Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы» (Еккл 7: 29).