Борис Соколов - Рейх. История германской империи

Сегодня, в начале XXI века, фюрер порадовался на небесах не только тому, что растет и крепнет неонацистское движение в Германии, особенно на землях бывшей ГДР, но и что его поклонники появились теперь в немалом количестве даже в России, стране, когда-то беспощадно боровшейся с национал-социализмом, идеи которого несли на своих штыках германские захватчики.

Коменданту Берлина Вейдлингу, согласно показаниям последнего, данным в советском плену, Гитлер, отвергнув 28 апреля план прорыва из окружения, гораздо более прозаически объяснял свое желание остаться в Берлине: «Фюрер долго размышлял. Он расценивал общую обстановку как безнадежную. Это было ясно из его длинных рассуждений, содержание которых вкратце можно свести к следующему: если прорыв даже и будет успешным, то мы просто попадем из одного «котла» в другой. Он, фюрер, тогда должен будет ютиться под открытым небом или в крестьянском доме и ожидать конца. Лучше уж он останется в имперской канцелярии».

Гитлер предпочел безвестной гибели в какой-нибудь глухой альпийской деревушке смерть «на миру» – в рейхсканцелярии, в центре Берлина, в сердце Третьего рейха.

Как и люфтваффе, подводный флот Деница потерпел поражение в битве за Атлантику задолго до окончания боевых действий. А вот германские сухопутные силы сохраняли определенное тактическое превосходство над противником едва ли не до самого конца. Это доказывается успешным (в первые дни и даже недели) наступлением вермахта в Арденнах в декабре 1944 года и в Венгрии в январе и марте 1945 года, в условиях подавляющего превосходства противника в воздухе и в численности пехоты, орудий и танков. Этот феномен не может быть объяснен одним только качественным превосходством немецких танков, особенно ощутимым на Западе, где у союзников так и не появилось танков, сравнимых с «тиграми» и «пантерами». Здесь успешно бороться с германскими танковыми соединениями союзники смогли только с помощью своей авиации. Но и на Востоке «королевский тигр» пробивал броню самого мощного советского танка «ИС-2» на такой дистанции, на которой 122-миллиметровое орудие «ИСа» не могло поразить его броню. Дело здесь прежде всего в уровне боевой подготовки германских сухопутных сил. Ведь в Германии основной упор исторически всегда делался на развитие сухопутной армии, а армия и флот начали воссоздаваться только с 1935 года и не могли в полной мере наверстать отставание от Англии и США. Напротив, западные противники Германии начали создавать массовые сухопутные армии только после начала Второй мировой войны (Америка – вообще с 1942 года), и их дивизии уступали в опыте и боевой подготовке немецким. Зато авиация и флот западных союзников, всегда являвшиеся главным фактором обеспечения их безопасности, превосходили военно-морские и военно-воздушные силы немцев. Что же касается СССР, то его авиация и флот, сильные количественно, по качеству кораблей и самолетов уступали американским и английским, а в определенной степени – и германским. И еще больше был разрыв в уровне подготовки личного состава. Но еще большим этот разрыв был в сухопутных войсках. Русская императорская армия была разрушена в 1917 году, а заменившая ее Красная Армия не имела ни многовековых традиций, ни моральной спайки, ни опытных командиров. Сталин и его генералы предпочитали бросать в бой почти необученную пехоту, чтобы закидать врага трупами, купить победу любой ценой. Потому и соотношение потерь СССР и Германии было таким, каким оно обыкновенно бывает только в колониальных войнах великих европейских держав с местным населением. Возможно, Сталин учитывал то обстоятельство, что высокопрофессиональная армия часто пытается играть политическую роль и может создать угрозу его диктатуре. А с другой стороны, такую армию невозможно заставить выполнять карательные функции по отношению к собственному народу. Поэтому Верховный Главнокомандующий предпочитал иметь вооруженные силы числом поболее, а ценою подешевле. Не в смысле стоимости техники – здесь Сталин не скупился, а в отношении уровня и качества общеобразовательной и профессиональной подготовки личного состава. Поэтому и в конце войны Красная Армия воевала довольно плохо. Так, в апреле 1944 года командир 65-го стрелкового корпуса Западного фронта генерал-майор В. А. Ревякин откровенно признавался: «У нас все еще до сих пор не научились воевать, воюем по шаблону, немец об этом уже знает, делает вывод и организует оборону, как ему надо». А только что назначенный командующим 4-м Украинским фронтом генерал армии А. И. Еременко записал в дневнике 4 апреля 1945 года, всего за месяц до победы: «Нужно спешить, а войска очень слабо подготовлены к наступательным действиям, на 4-м Украинском фронте своевременно не занимались этим решающим успех дела вопросом».

Еще 16 июня 1941 года Йозеф Геббельс записал в дневнике: «Фюрер считает, что акция против России продлится примерно 4 месяца, я считаю, что меньше. Большевизм рухнет, как карточный домик. Мы стоим перед беспримерным победоносным походом… Фюрер говорит: правы мы или не правы, мы должны победить. Это единственный путь. И он правильный, нравственный и необходимый. И если мы победим, то кто спросит нас о методах? На нашей совести столько всего, что мы должны победить, иначе весь наш народ и мы во главе всего того, что нам дорого, будем уничтожены».

С этой сентенцией замечательно перекликается запись в дневнике 16-летнего берлинца Дитера Борковского, датированная 15 апреля 1945 года. Там речь идет о встрече с ветераном-фронтовиком в вагоне городской электрички: «Тут кто-то заорал, перекрывая шум: «Тихо!» Мы увидели невзрачного грязного солдата, на форме два Железных креста и золотой Немецкий крест. На рукаве у него была нашивка с четырьмя маленькими металлическими танками, что означало, что он подбил 4 танка в ближнем бою. «Я хочу вам кое-что сказать», – кричал он, и в вагоне электрички наступила тишина. «Даже если вы не хотите слушать! Прекратите нытье! Мы должны выиграть эту войну, мы не должны терять мужества. Если победят другие – русские, поляки, французы, чехи и хоть на один процент сделают с нашим народом то, что мы шесть лет подряд творили с ними, то через несколько недель не останется в живых ни одного немца. Это говорит вам тот, кто шесть лет сам был в оккупированных странах!» В поезде стало так тихо, что было бы слышно, как упала шпилька».

Возмездие действительно пришло. Но очень часто оно обрушивалось на ни в чем не повинное мирное население. Так, 13–14 февраля 1945 года в массированной бомбардировке Дрездена – крупнейшей по масштабам за всю войну участвовало 1350 английских и американских бомбардировщиков, в том числе «летающие суперкрепости» «В-29». Они сбросили более 6 тыс. тонн бомб. По разным оценкам, погибло от 60 до 135 тысяч жителей города. Существуют и более крайние оценки – 25 тыс. или 250 тыс. погибших. Полностью разрушенными оказались 27 тысяч жилых домов и 7 тысяч административных зданий. К тому времени ПВО Германии была выведена из строя, и союзные самолеты действовали практически безнаказанно, как и российские самолеты в Грозном. Немецкий писатель Герхарт Гауптман вспоминал: «Я лично пережил гибель Дрездена под грохот Содома и Гоморры английских и американских самолетов».