Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

Наступил закат Афинской империи с ее смелыми идеями демократии, свободной торговли и разумного прогресса, чтобы никогда больше не вспыхнуть столь же ярко или таким же образом. Как теперь казалось, для строительства империи иного типа шанс вместо нее получила Спарта. Однако в 400 г. до н. э. во время спорного вступления на престол Агесилая II стало известно следующее, не принесшее пользы прорицание:

Спартанцы были хорошо известны своей религиозностью, или, как мы могли бы сказать, они были суеверны, всегда готовы верить предсказаниям, особенно тревожным. Третья часть книги, озаглавленная «Хромое царствование», показывает, как осуществилось это роковое предсказание.

Через три десятилетия, немногим больше продолжительности человеческого поколения, Спарта испытает унизительное военное поражение, вторжение на собственную территорию и, что было наибольшим потрясением для системы, — восстание и освобождение значительной части рабов-илотов, от которых в большой степени зависели могущество и образ жизни Спарты. Ключевым персонажем этих примечательных событий был хромой царь, о котором говорил оракул, или же позже это высказывание интерпретировали таким образом. Агесилай, последний спартанец, был воплощением как всей слабости, так и всей силы этого необычного народа, будучи буквально и метафорически хромым.

Лисандр, хотя и был аристократом, не был царем, а спартанцы держались за свое странное двоецарствие. Эта традиция уходит назад к самому основанию города, и два царя из двух разных царских домов твердо настаивали на своем прямом происхождении от божественного героя Геракла. Двойственность неизбежно вела к разногласиям при принятии решений — династическому соперничеству, тревогам по поводу наследования, борьбе группировок. Но так как это было традиционным и предопределенным богами, то почиталось благим и непреложным. Поэтому Лисандр, который был не в состоянии получить доступ к одному из законных тронов и которому помешали исполнить его желание создать своего рода собственное альтернативное царствование, решил сам возвести царя на трон.

Кандидат, избранный им в споре о наследовании в 400 г., был его бывшим возлюбленным, вышеупомянутым хромым Агесилаем, сводным братом Агиса II. Так как не ожидалось, что Агесилай станет царем, его воспитывали более или менее как всех обычных спартанцев: он, например, очень успешно преодолел систему Агогэ. Но ему мог помешать его физический недостаток, а также тот факт, что Агис признал своего сына Леотихида законным наследником и, не в последнюю очередь, предсказание по поводу «хромого царствования». Вмешательство могущественного Лисандра склонило чашу весов в сторону Агесилая. Предсказание задним числом отнесли к метафорическому хромому царствованию, а именно к трону, занятому незаконным наследником, каковым Лисандр объявил Леотихида, так как он был сыном не Агиса, а афинского наемника Алкивиада! Наконец, Лисандр мог указать, что увечье Агесилая никоим образом не помешало его успехам в Агогэ и что во время крупных и дезориентирующих перемен Агесилай будет отстаивать спартанский традиционализм. Эти аргументы убедили спартанский сенат Герусию, и Агесилай был избран царем.

Если в результате Лисандр надеялся править через Агесилая, то он быстро избавился от иллюзий, и его надежды не оправдались. У Агесилая имелась собственная программа, даже если она в большой степени и совпадала с не знающими препятствий амбициями Лисандра, желавшего превратить эгейские владения в материковую греческую империю. Однако, к несчастью для Спарты, Агесилай оказался негибким, излишне спартанским лидером, который был не в состоянии приспособиться к непрерывно меняющемуся миру. Таким образом, он как активно, так и пассивно стоял во главе спартанских побед и эффектного упадка в течение последующих трех или четырех десятилетий.

Вспыхнувшая вскоре Афинская война изменила не только греческий мир, но и саму Спарту. Изречение лорда Эктона «абсолютная власть развращает абсолютно» очень подходит к этому случаю.

Культ скромности и внешней умеренности, который хорошо служил Спарте в прошлом, скрывая подлинные различия в благосостоянии среди мнимых «равных», уступил место более индивидуалистичной и своекорыстной этике, талисманом которой стал Лисандр, однако сам он был действительно аскетичен. Численность спартанских граждан начала круто падать, чему способствовала жадность к накоплению земель и других форм личного благосостояния. Например, к 371 г. по сравнению с 25 000 афинянами оставалось только около 1500 взрослых воинов — спартанских граждан мужского пола. Быстро увеличивающееся несоответствие между гражданами и илотами стало действительно пугающим, а способ освобождения предположительно надежных илотов и их вооружение были обоюдоострым оружием.

Внешняя политика под руководством Агесилая также оказалась непродуктивной. Через десятилетие после окончания Афинской войны Спарта обнаружила, что воюет не только с Персией, но и с коалицией главных материковых государств Греции, включая двух соратников по бывшему Пелопоннесскому союзу — Коринф и федерацию Беотия, которые выступили в альянсе с Аргосом, самым старым пелопоннесским врагом Спарты, а также вместе с ожившими в какой-то мере Афинами. Более того, имперские притязания Спарты были отодвинуты благодаря такому идеологическому манифесту, как содействие Афин освобождению от Персии и местное демократическое самоуправление. Спарта могла предложить только грубую силу в поддержку меньшинства обеспеченных граждан в зависимых государствах против всех простых людей. Плутарх очень удачно говорит об этом, когда сравнивает подлинные условия Спартанской империи, несмотря на ее цели по освобождению зависимых государств от Афин, с добавлением уксуса в сладкое вино.

В конечном итоге сами спартанцы поспособствовали моделированию своей судьбы посредством федерального государства Беотия во главе с Фивами под вдохновляющим руководством Эпаминонда (философа, а также блестящего полководца) и Пелопида. Уже через несколько лет Спарта испытала свое первое, самое серьезное поражении в решающем сражении гоплитов при Левктрах в 371 г. и первое сухопутное вторжение вражеского войска на свою территорию зимой 370/69 г. Приблизительно через три столетия после порабощения илоты Мессении благодаря Эпаминонду были наконец освобождены и вновь обрели свой собственный полис, т. е. город Мессену, мощные укрепления которого до сих пор поражают воображение.