Елена Высочина - Образ, бережно хранимый

Охлаждение широкой публики к предмету недавних восхищений связывают с началом тридцатых годов. Но истоки этого процесса глубоки и требуют более внимательного взгляда на время с середины двадцатых годов.

Точка отсчета — поражение восстания декабристов. Надежды и упования на возможность переустройства общественно-политической жизни целого поколения были расстреляны картечью 14 декабря 1825 года. За разгромом последовали аресты, осуждения, жестокие наказания всем «прикосновенным к заговору».

Времена, последовавшие за разгромом восстания, были ужасны. «Понадобилось не менее десятка лет, чтобы человек мог опомниться в своем горестном положении порабощенного и гонимого существа,— писал А. И. Герцен в статье «Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года».— Людьми овладело глубокое отчаяние и всеобщее уныние». Общество расслоилось. Многие из недавних либералов, людей прогрессивных, мыслящих, переметнулись на другую сторону, оказались вдруг ревностными служителями наследника престола. Герцен отмечал подлое и низкое рвение, с которым высшее общество спешило отречься от всех человеческих чувств, от всех гуманных мыслей при первых же угрозах со стороны властей. Люди растеряли слабо усвоенные понятия о чести и достоинстве. «Русская аристократия уже не оправилась в царствование Николая... все, что было в ней благородного и великодушного, томилось в рудниках или в Сибири» [73] Герцен А. И. Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года // Русская эстетика и критика 40—50-х годов XIX века.— М., 1982.— С. 207—208. .

Для выявления очагов свободомыслия и подавления смуты, крамолы была создана «центральная контора шпионажа» — III отделение канцелярии его императорского величества под управлением шефа жандармов А. X. Бенкендорфа. Распространились и узаконились слежка, сыск, подслушивание. Была развернута борьба по искоренению вольнолюбия. Москва, по воспоминаниям современников поэта, наполнилась шпионами. В них шли люди без чести и совести, «все промотавшиеся купеческие сынки, вся бродячая дрянь, не способная к трудам службы; весь сброд человеческого общества подвигнулся отыскивать добро и зло, загребая с двух сторон деньги: и от жандармов за шпионство, и от честных людей, угрожая доносом» [74] Цит. по кн.: Штейнберг А. А. Пушкин и Е. Д. Панаева // Временник Пушкинской комиссии. 1965.—Л., 1968.—С. 50. .

III отделение стремилось к расширению корпуса жандармов-волонтеров из выходцев разных социальных кругов. В помощь фон Фоку «для наблюдения за настроением... населения столицы, завербованы были разные агенты, как стоявшие на службе «надзора», так и действовавшие con amore, как они уверяли, под влиянием чистой идеи бескорыстного служения интересам родины. В числе этих агентов попадались иногда и люди большого света, были литераторы, и весьма плодовитые, бывали дамы и девицы, вращавшиеся в высших слоях общества» [75] Русская старина.— 1881.— № IX.— С. 165—166. . Набирали самодеятельных сыщиков и из подонков, которые охотно и усердно жандармствовали за благодарности и подачки.

В такую атмосферу вернулся Пушкин после ссылки. Он не узнал общества — ни московского, ни петербургского. Поэт был оторван от лучших людей своего поколения. Многие из близких друзей и добрых его приятелей томились в каторжных норах Сибири. Даже имен многих нельзя было произносить вслух...

Поначалу Пушкин проявлял интерес к молодежи. Одно ее крыло составляли единомышленники Николая Полевого, издававшего с 1825 по 1834 годы журнал «Московский телеграф». Еще из Михайловского поэт писал Вяземскому, что готов поддержать это издание. Сам передал в «Телеграф» стихи и критические статьи, проявлял желание к сотрудничеству. Присмотревшись, поэт более скептически стал относиться к этой затее, да и к самой группе молодых литераторов, во главе которых стоял «самоучка из купцов». Полевой отличался буржуазным радикализмом: он объявил войну дворянской культуре и «литературному аристократизму», в котором обвинял и Пушкина.

Другое направление литературного движения молодежи в последекабрьскую эпоху составляли деятели кружка «любомудров»: Д. Веневитинов, М. Погодин, С. Шевырев, В. Одоевский, И. Киреевский. Не имея возможностей приложения своих сил в страшную пору безвременья, они занялись изучением немецкой эстетики и поэтов-романтиков. Это был тип молодежи, для Пушкина новый и непривычный. По определению Ю. М. Лотмана, «умеренные в политике, преданные кабинетным занятиям, привычные к систематическому умозрению, серьезные и молчаливые, они заслужили в Москве кличку «архивных юношей» (по службе в Архиве министерства иностранных дел)... Пушкин с интересом приглядывался к этой молодежи, хотя внутренне оставался ей чужд» [76] Лотман Ю. М. Александр Сергеевич Пушкин: Биография писателя.— Л., 1983.-С. 143. . Тесных связей с ними также не сложилось. От молодежи и сверстников поэт постепенно отделялся, и публика стала встречать его менее восторженно. Им еще восхищались, его читали и почитали, но к концу десятилетия отток интереса стал заметен многим.

Изменились читательские ориентации и пристрастия. Читающая публика к концу 20-х годов переменилась: она демократизировалась, расширилась за счет выходцев из буржуазно-мещанской разночинной среды, из числа мелких чиновников. В этом немалая заслуга и Пушкина, ведь его песни читала и переписывала вся образованная Россия, его произведения, по словам С. Шевырева, «сделались собственностью даже того класса, который может только перенимать памятью, а не чтением...» [77] Шевырев С. Взгляд на современное направление русской литературы // Москвитянин.—1842.— № 1.— С. XIX. . Именно он, Пушкин, совершил подвиг поэтического образования русского народа.

По мере расширения читательских кругов и под влиянием общей социально-политической атмосферы интересы публики изменяются, становятся все более поверхностными. От своего кумира публика ждала повторения тех мотивов, которыми он некогда пленил их, т. е. она желала песен в духе ранней романтической поэзии. Об этом писал сам Пушкин в статье о Баратынском (без сомнения, в более широком смысле): «...Лета идут, юный поэт мужает, талант его растет, понятия становятся выше, чувства изменяются. Песни его уже не те. А читатели те же и разве только сделались холоднее сердцем и равнодушнее к поэзии жизни. Поэт отделяется от их и мало-помалу уединяется совершенно» (VII, 153).

В конце 20-х и в начале 30-х годов вышел из печати «Борис Годунов», завершен «Евгений Онегин», написаны поэмы «Граф Нулин», «Полтава», «Домик в Коломне», «Маленькие трагедни»... Вышли из печати «Повести Белкина», «Пиковая дама», «Капитанская дочка», стихи, эпиграммы, критика... Все шире становится диапазон пушкинского творчества — тематический, жанровый. Поэт размышляет над сложнейшими проблемами бытия человека в мире, над законами исторического развития общества и нравственной природой людей. Он бурно развивается как художник, мыслитель, публицист, критик.