Елена Высочина - Образ, бережно хранимый

Истоки дорого стоившей иллюзии Пушкина — в представлениях, что царь, имеющий неограниченное право законодательства, может по доброй воле изменить сложившийся в стране порядок вещей. Доверие царю, которому поддался поэт и следствием, чего явились «Стансы», а затем «Друзьям», значительно пошатнули его репутацию. Последнее стихотворение воспринималось подтверждением, что автор «Вольности», «Деревни» отказался от былых своих убеждений и преклоняется перед монархом, якобы осыпавшим поэта милостями и почестями. Ходили слухи, что «Стансы» вообще были написаны Пушкиным во время аудиенции «в присутствии государя» в Чудовом дворце», в кабинете его величества [82] Об этом, в частности, говорится в письме А. М. Тургенева А. И. Михайловскому-Данилевскому от 10 января 1828 года, см.: Русская старина. —1890.— Декабрь.— С. 747—748. . (Встреча Пушкина с царем проходила 8 сентября, а «Стансы» написаны были в декабре — черновик датирован 23 декабря 1826 года.) Молва отражала общие настроения, в слухах заострялись тенденции отношения к поэту.

Позже стало известно, что компрометировавшие поэта домыслы распространялись агентами III отделения. Дискредитация честного имени подтачивала репутацию, а тем самым умаляла авторитет его, что сказывалось на популярности пушкинского творчества...

Признаки охлаждения публики к поэту проявлялись не сразу, а постепенно. Это были тенденции, подготовившие в начале 30-х годов более отчетливое расхождение Пушкина с читательской аудиторией. Не следует упускать из внимания и то, что в годы, последовавшие за восстанием декабристов, для многих передовых читателей Пушкин все-таки оставался певцом вольности, надеждой на будущее. Его стихи по-прежнему возмущали умы, будили совесть. В донесении генерал-майора А. А. Волкова за 1827 год отмечалось, что редкий студент Московского университета не имеет «противных правительству стихов писаки Пушкина» [83] Декабристы и их время. Материалы и сообщения.— М.; Л., 1951.— С. 231. . На распространенность «возмутительных» стихов жаловался и ректор Харьковского университета. Доносчики III отделения констатировали широкое влияние поэта на некоторые общественные круги, прежде всего на молодежь. Во «всеподданейшем отчете» за 1827—1830 годы шефа жандармов Бенкендорфа, составленном директором канцелярии фон Фоком, указывалось, что «кумиром всех партий, пропитанных либеральными идеями, мечтающих о революции и верящих в возможность конституционного правления в России, является Пушкин, революционные стихи которого, как «Кинжал», «Ода на вольность» и т. д. и т.д., переписываются и раздаются направо и налево» [84] Ежегодные отчеты III отделения и корпуса жандармов.— Красный архив.— Т. 37.— С. 217. .

В тяжелое время последекабрьской реакции для людей, сохранивших честь и достоинство, Пушкин оставался выразителем надежд на будущее. Посреди глубокого отчаяния, когда страна погрузилась во мрак террора и репрессий, «только звонкая и широкая песнь Пушкина раздавалась в долинах рабства и мучений; эта песнь,— по словам А. И. Герцена,— продолжала эпоху прошлую, полнила своими мужественными звуками настоящее и посылала свой голос в далекое будущее. Поэзия Пушкина была залогом и утешением...» [85] Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т.—М., 1956.—Т. VII.—С. 214—215. . Это взгляд Герцена уже с позиций пятидесятых годов, но он отражает отношение к Пушкину его современников в пору безвременья.

Очевидно, что сложный и многогранный феномен Пушкина воспринимался неоднозначно различными читательскими кругами. Рассматривая эволюцию образа поэта в общественном сознании, мы стремимся выявить доминирующие тенденции в отношениях к нему, учитывая многоплановость оценок личности и творчества. Для конкретизации общих суждений рассмотрим более детально, как был принят роман в стихах «Евгений Онегин».

Об истории создания выдающегося произведения Пушкина написано много, о том, как он был встречен публикой, современниками, говорится нередко односторонне. Приводятся в основном положительные отзывы. Реальная же картина восприятия романа публикой весьма примечательна для выяснения контактов поэта с читателями, для представлений о том, как шел неуклонный процесс размежевания Пушкина с современниками.

Роман был начат в Кишиневе 9 мая 1823 года, завершен 26 сентября 1830 года в Болдино. Писался он более 7 лет. Это были годы значительных перемен политического, духовного и нравственного климата России. Многое пережил за это время сам поэт: он томился в ссылке, «стал с веком наравне» в науках и искусстве.

Роман публиковался главами [86] Первую главу романа брат поэта Лев Сергеевич Пушкин привез из Михайловского осенью, в ноябре 1824 года. Издателем был, как и в других случаях, П. А. Плетнев, в то время служивший учителем словесности (позже стал профессором, а затем ректором Петербургского университета). Цензурное разрешение было получено 29 декабря, и в середине февраля 1825 года первая глава романа в стихах появилась в продаже. Тираж ее был по тем временам высоким: 2400 экземпляров. В первую же неделю было продано 700 книг! Правда, далее она раскупалась не так активно: цена была высока — 5 рублей за один экземпляр. по мере их написания, или, как тогда говорилось, «песнями». Уже это было непривычным для публики. Вообще при встрече с «Онегиным» ее ждало немало сюрпризов: необычным был жанр нового произведения, тема, герои. Поражал характер взаимоотношений, которые устанавливал поэт с читателем, напрямую обращаясь к нему в самом тексте романа.

Книжка начиналась с «Разговора книгопродавца с поэтом». Это стихотворение было предпослано новому произведению как своеобразное предисловие. Здесь прозвучало прощание с романтизмом, поэт размышлял о переменах в современной ему жизни, в отношении к творчеству...

Появление первых песен «Евгения Онегина» привело читающую публику в восторг и удивление. Признавалось совершенство романа и новизна замысла. «Читали ли вы „Онегина“? Каков вам кажется „Онегин“? Что вы скажете об „Онегине“? — вот вопросы, повторяемые беспрестанно в кругу литераторов и русских читателей»,— писала «Северная пчела».

Николай Полевой в отзыве на первую главу приветствовал жанр нового пушкинского творения. Отмечал, что написано оно не по правилам древних «пиитик, а по свободным требованиям творческого воображения». Положительно оценивал редактор «Московского телеграфа» и то, что поэтом описываются современные нравы,— «мы видим свое, слышим свои, родные поговорки, смотрим на свои причуды...» Полевым замечены яркие черты народности «Евгения Онегина», составившие своеобразие произведения.

Отзвуков восприятия романа немало в переписке пушкинских современников. Баратынский в письме к Пушкину говорил о выходе двух первых песен, о которых каждый толкует по-своему, одни хвалят, другие бранят, и все читают. Все читают! Популярность поэта еще привлекала внимание ко всему, что выходило под его именем.