Игорь Волгин - Ничей современник. Четыре круга Достоевского

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 190.

Биография, письма. С. 294–295. 1-я паг.

Достоевская А. Г. Воспоминания. С. 403–404.

Достоевская А. Г. Воспоминания. С. 100.

Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 28 2. С. 184, 185.

Там же. С. 186. «На лицо ужасные, добрые внутри», – словами известной песенки в исполнении Андрея Миронова мог бы прокомментировать данный текст нынешний «румяный критик» (он же «насмешник толстопузый»). Пренебрежём, однако, этой нечаянной перекличкой. Укажем лучше на удивительное совпадение аргументации Достоевского с той, какую он употребил в письме к учителю Паши Исаева М. В. Родевичу (оно будет приведено на с. 510–512), оправдывая свой нелёгкий характер.

Достоевская А. Г. Воспоминания. С. 157.

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 37.

Там же. С. 38.

Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 28 2. С. 186.

Там же. С. 207.

Достоевский. Материалы и исследования / Под ред. А. С. Долинина. С. 536.

Там же. С. 542.

Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 28 2. С. 187, 189, 196–198.

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 52.

Достоевский Ф. М . Письма. Т. 2. С. 378.

Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 28 2. С. 197.

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 256, 257 и др.

Там же. С. 100.

Там же. С. 50.

Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 28 2. С. 197.

Об этом «суицидном синдроме» см. подробнее: Волгин И. Л. Пропавший заговор.

Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 28 2. С. 190, 195.

См. подробнее: Волгин И. Л. Колеблясь над бездной.

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 102.

Там же.

Там же.

«Эпилепсия – священная болезнь Достоевского – на наш взгляд, во многом является хотя и красивой, но достаточно сомнительной легендой» ( Кузнецов О. Н., Лебедев В. И . Достоевский над бездной безумия. М., 2003. С. 44). Авторы полагают, что эпилепсия являлась для больного едва ли не формой социальной мимикрии: «Нам кажется в какой-то степени обоснованным подозрение о наличии элементов демонстративности, частичной нарочитости в его припадках» (с. 50). (Уж не для проверки ли подлинных чувств аудитории, состоявшей за границей всего из одного человека, прибегал он к этому сильному средству? – И. В. ) «Для придания максимальной достоверности умению Смердякова внутренне проиграть припадок, а при необходимости изобразить или вызвать его, Достоевский, по всей вероятности, использует свой личный опыт» (с. 59). Согласно этой замечательной логике, творца «Преступления и наказания» можно заподозрить и в использовании личного опыта при описании им убийства Раскольниковым старухи-процентщицы и сестры ее Лизаветы, и в «поступке с отроковицей» Ставрогина (в чём его, собственно, и обвиняли) и т. д. Авторы полагают: «Красивая, романтическая (! – И. В. ), но мрачная легенда о тяжёлой эпилепсии Достоевского» должна быть наконец разоблачена (с. 61). Ср.: «Слишком жизненно важно было для него не только на каторге, но и в дальнейшей многострадальной жизни использовать этот психологический механизм для утверждения своего пророческого предназначения и “ухода в болезнь” в непереносимых ситуациях» ( Кузнецов О. Н., Лебедев В. И . Легенда о «священной болезни» Ф. М. Достоевского // Атеистические чтения. Вып. 20. М., 1990. С. 89). Между тем «непереносимые ситуации» возникали столь часто, что Достоевскому, как правило, мужественно с ними справлявшемуся, было бы, очевидно, выгоднее вообще не выходить из болезни. См. также статью Н. Н. Богданова «“Священная болезнь” князя Мышкина – morbus sacer Федора Достоевского» в кн.: Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. М., 2001. С. 337–357 и «Хронику рода Достоевских», с. 959.

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 179.

Достоевская А. Г. Воспоминания. С. 161.

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 117.

Там же. С. 115.

Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 28 2. С. 207.

Там же.

Слово «позоры» употреблено Достоевским в «Записках из подполья» – в речи главного героя: «Я влюбляюсь, будучи знаменитым поэтом и камергером; получаю несметные миллионы и тотчас же жертвую их на род человеческий и тут же исповедываюсь перед всем народом в моих позорах , которые, разумеется, не просто позоры, а заключают в себе чрезвычайно много “прекрасного и высокого”, чего-то манфредовского». Ощущал ли Достоевский, откровенничая с Майковым, некоторую самопародийность текста?

Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 28 2. С. 207.

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 120.

Там же. С. 127.

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 120.

Вспомним увеличение до 50 рублей тридцатирублёвого гонорара, причитающегося Анне Григорьевне за стенографирование и переписку «Игрока» (с. 250). Здесь та же тенденция, но явленная ещё сильнее: цифра возрастает уже на порядки.

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 120.

Достоевская А. Г. Дневник 1867 г. С. 121.

Там же. С. 121.

Фаина Раневская: «Судьба – шлюха». М., 2003. С. 16.

Мандельштам Н. Я. Об Ахматовой. М.: Новое издательство, 2007. С. 172.

Из не столь большого числа преданных писательских жён следует упомянуть ту же Н. Я. Мандельштам. Ради того, чтобы остаться с ней, поэт пожертвовал связью с бесспорной красавицей – Ольгой Ваксель. Меж тем впечатляющий образ воспоминательницы, сотворённый Надеждой Яковлевной в ее мемуарной прозе, не всегда совпадает с отзывами современников. «Анна Андреевна любила это чудовище, верила ей, жалела, говорила о ней с нежностью. …Анна Андреевна очень чтила Мандельштама и была дружна с крокодилицей его женой, потом вдовой, ненавидевшей Ахматову…» (Фаина Раневская: «Судьба – шлюха». С. 68). См. эпиграмму Н. И. Харджиева на смерть Н. Я. Мандельштам: «Потоки грязи источила и христианкой опочила» ( Бабаев Э. Г. Воспоминания. СПб., 2000. С. 327). Однако при всём различии (иногда громадном) и Н. Н. Пушкина, и Е. С. Булгакова, и Н. Я. Мандельштам, и теперь еще Н. Д. Солженицына – все они так или иначе вписываются в тот ряд, «эталонное» место в котором занимает Анна Григорьевна.