Юрий Леляков - Четыре круга судьбы

…Сознание восстанавливалось не сразу — будто постепенно кристаллизуясь в крупицы, россыпи нечётких образов…

…Кажется, он ждал какую-то волну. Очень долго… Он давно уже стоял у берега по пояс в воде — но противная зыбь при каждом взмахе рукой бросала в лицо брызги. Ему уже становилось холодно, и он собирался выйти, так и не поплавав вдоволь…

Потом — все бежали во тьме, какой-то свет преследовал их… «Бутыль хлеба, прижимаясь к стене, проползла под днищем комендантского часа — и залегла вблизи выстрела гранаты, где и лежала до рассвета, вспоминая былое…»

Или нет: после вчерашнего ночного купания в море — ползли под днищем перегородившего какой-то двор автомобиля; а вокруг толпились взрослые — и у одного под мышкой побулькивала… «бутыль хлеба»? И это те, там — вспоминали былое… Про «выстрел гранатой»; про комендантский час — не нынешний, исключительно для подростков, а прежний, для всех, у кого нет специальных пропусков; про — залегание в окоп, бегство откуда-то на рассвете…

А тем временем, так же прижимаясь к стене, пробирались по городу и они — но их остановили какие-то люди, втащили в машину, привезли куда-то, где творилось странное: в чём их обвинили — они не могли понять, рядом — ещё какие-то дети чего-то ждали, кого-то привязывали, слышались громкие голоса, крики…

Потом — привезли обратно, был переполох… Кажется, кто-то знакомый (но кто?) приказал раздеваться; на них хотели надеть цепи с тремя кольцами (для чего… третье?); но они сумели испугать тех людей (как?) — и, пока те копошились в нижней комнате, отыскивая там что-то…

…Или — всё приснилось? Нет, но было же!..

…— Видишь, ещё рано? Пусть все зайдут в медпункт, а мы заблокируем снаружи кандалами, пока их будет рвать! Там у входа как раз труба — наденем по одному кольцу на неё, по другому — на заградительную решётку, и пока сумеют сдвинуть кольца на трубе, чтобы пролезть поверх них — будем уже далеко! Ключа-то у них нет!

— А длины кандалов хватит от трубы до решётки? И чтобы ещё могли хоть немного сдвинуть кольца и пролезть в щель? А то так и умрут с голоду!

— Могут просунуть руки, приподнять решётку, снять с упора, повернуть — кандалы упадут, и путь свободен…

(И помнил: как осторожно, чтобы не звякнуло, снял с кучи сваленных цепей самую верхнюю — и, растянув, нёс в широко расставленных руках следом за кем-то! В таком ясном, светлом, прозрачном напряжении, когда нет места страху…

Вниз — по широкой, полутёмной лестничной клетке… В ушах — то ли звон, то ли какой-то вовсе не физический звуковой ритм; и сквозь него — взвизгивания охранников, не сразу попадающих друг другу шприцом под кожу (вот это непонятно!); да ещё — кто-то, до кого не дошла очередь, нетерпеливо и жалобно бубнил: «Когда же я? Когда же я?»…)

…Но вот — дошли! Кто-то — присев на левое колено, осторожно заглянул в ярко освещённый медпункт…

— Не видят, — совсем тихо шепнул он. — Шестеро у унитаза, остальные — у кушетки! Все — спиной к нам, решётка — не на упорах…

— Давайте трое — левыми руками снизу за трубу, правыми — за решётку! Я — третий прут, он — пятый, ты — первый, и до упора! Потом — быстро в сторону, и — вторая тройка…

…Сухой щелчок — и он отскочил, сам поражаясь быстроте своей реакции…

— Дурак, ампулу уронил! — злобно проворчал кто-то внутри.

— Давай! — несколько щелчков дали понять: перекрыта и верхняя часть двери медпункта. Осталось перекрыть среднюю…

— Опять! — воскликнул кто-то внутри. — Откуда этот звук?

— …Спокойно! Главное — не пристегнуть себя…

— Дай мне! Я здесь, ты там…

…Пять щелчков, стремительной дробью — и лишь одна цепь, не подхваченная вовремя кем-то, кого так некстати толкнул отскочивший назад другой, со звоном упала на пол. Но и то — кто-то молниеносно успел завершить начатое…

…— Мы пойманы! — истошно взвыли внутри. — Попались, как последние идиоты!

— Ты что сделал? — спросил кто-то.

— Это же он нас снаружи закрыл! Мы ему кандалы оставили! То есть… как это — ты здесь? Ты же там! А кто нас закрыл?

— Мальчики, быстро назад!..

Грянул выстрел, весь коридор зазвенел, пуля ушла в стену, проделав кратер у самого пола…

(Но — кто из них заговорил чужим голосом?)

…— А это мои люди! А ты думал, здесь всё твоё? Вам временно дали их на воспитание, пока я сидел, поняли? Да ты лучше нагнись над унитазом, рвота сейчас важнее всего! И не вздумай стрелять, а то будешь иметь дело с… (Кем? Каким-то «Типуном»?)

— Хоть выпустите нас… Давайте договоримся… — начал тот, там, но из-за рвоты ничего не смог добавить.

— Сами своими ключами кандалы откроете! Пошли…

(Но… было ещё что-то?

Кто из них — включил свет в другой комнате?)

…— И смотрите, что тут! Досье и протокол допроса — на столе в открытом кабинете! Такие документы — так бросаете!

— Их нельзя продать! — прохрипел тот, из медпункта. — Это опасная тайна! За неё головой поплатиться можно!

— Знаю, но просто так беру, почитать на досуге… А смотрите, какие лакомства! Что они тут ели! А мы…

(А там, внутри — кто-то уже колотил кулаками по неподдающимся цепям? Но добился лишь — что одно из средних колец, до сих пор раскрытых, защёлкнулось?)

— Пусти руку, сволочь! Дайте ключ! Достаньте у директора!

— Нет ключа… — растерянно бормотал директор, там же. — Мне их без ключа выдали: один раз защёлкнуть, и до совершеннолетия, а там уже с ними разберутся…

(И всё же — сон? Такие кошмары!)

…Но — надо было уходить. И он — в последний раз окинул взглядом все три этажа лестничной клетки…

А кто-то — почти бесшумно распахнул дверь наружу, другой рукой повернув общий выключатель электросети в здании (почему-то не задвинутый предохранительным щитком) — и всё погрузилось во мрак, не озарённый даже мертвенным «дежурным» светом…

— Все вышли? Сейчас поставлю эту систему блокировать вход изнутри. Охране придётся повозиться…

Ещё одну напряжённую минуту он стоял в стороне от входа — словно заново обретая способность вслушиваться в звуки и запахи ночного горного леса, сквозь который к шоссе вела узкая, терявшаяся в лесной чаще тропинка… И вот — тяжёлая бронированная створка ворот, заглушая стрёкот каких-то обитателей леса, с раскатистым гулом поползла, закрывая проход…

«Свобода!»— нахлынуло волной, словно ударив в сознание. Какая-никакая, а свобода! Не будет больше рядом охраны, «учителей», «воспитателей», их запретов и указаний! Но…

«Свобода?»— всплыла уже новая мысль… Да, но — свобода подполья, к чему не готовы ни психологически, ни физически! Свобода скрываться, рисковать собой! И всё же свобода…