Юрий Леляков - Четыре круга судьбы

— Подло, конечно, — согласился Кламонтов.

— Но хоть не… то, что придумано — стало частью их реальной жизни? — спросила «бывшая» Фиар.

— И это нельзя полностью исключать. Как ни ужасно…

— Но вот мы сами… Кто мы теперь?..

(Поезд ехал уже среди городских кварталов…

Мелькнули во тьме серые безмолвные громады — или, что «громады», показалось от неожиданности? — каких-то старых домов, будто понижаясь, уходя под откос…

Ещё улица — под мостом, по которому промчались; потом — тупик улицы, и с другой стороны — тоже…)

…— Почему так темно? — обеспокоенно прошептал Кламонтов.

— Не зря выбрали эту ночь, — ответил Вин Барг. — Никто не увидит: как раз выключен свет! Даже в эту эпоху — ещё бывает…

— Но кто мы в этом мире? Что тут делаем? — повторила «бывшая» Фиар. — Что… будем делать?

— И куда едем? — спохватился наконец «бывший» Джантар.

— Да, как вам войти в эту жизнь… — задумался Кламонтов. — Что в ней знаете? Видели — только интернат, где «прождали»…

(И снова недоговорил… Как же — башня, где провели века, ожидая «своей истории»? Или… что реально: башня — или интернат?)

…— Вот туда и поедете, — сказал вдруг Вин Барг. — Он свободен, сейчас — уже не то время! Никто больше надзирать, распоряжаться вами — не будет! И книги, и всё — как было при вас…

— Телепередачи, компьютерная связь, — добавил Кламонтов. — Будете сами разбираться в этой реальности, эпохе… А тут — через город нас пропустят по дальним путям, никто не заметит… Только — не забывайте уже идеи, к которым пришли…

(А поезд — прогрохотал мимо каких-то выросших из тьмы перекрытий. «Дебаркадера», что ли…)

…— Но то… как бы мы? — спросил и «бывший тот» Лартаяу. — Что у нас за имена: Форфатль — двое, Убейпулькетль, Арематль, да ещё Агремхе… а никакие не Арефьевы? Пукельке… тль… кельке-тыль… Будто чукотское? Хотя мы, как я понимаю, не чукчи и не ацтеки? А у тех и звука «ф» — нет…

— Да, вы — русские. Но имена — знаем только так… И будете жить пока здесь, в том же месте. В этой эпохе… Попробуете понять: кто вы на самом деле, кем хотите быть…

— И почему так случилось? — спросила «бывшая та» Фиар.

— Такая история — буквально кричит сквозь пространство! Она сохранилась в целостных образах… Как можно издеваться над ней? А вот — кто-то уловил, ему показалось «неприличным»! И стал играть с автором… И ложь пошла кругами — и исказила судьбы миров! Её приняли за правду… А сам, как понял, что натворил — испугался, стал нагромождать ложь на ложь, искать ещё авторов и имитаторов — порождая новые лживые версии, запутывая всё! И подумайте: как, чем теперь может… это существо искупить содеянное? Он, кто подставлял вместо себя авторов-подростков?

— И… что решили? — спросил «бывший тот» Лартаяу.

— А что тут можно решить? Разве можем мы, разумные существа, придумывать кару за такое? Но — по мирам должны знать…

— И разве он один? — спросила «бывшая та» Фиар. — А кто хотели судить, основываясь на лжи — чем лучше? Он тоже не мог знать, как его поймут!

— В том-то и ужас ситуации…

— Хотя и подлец, конечно — ведь потом должен был соображать, что делает! Лжёт о «неприличном» поведении земного подростка — вправду в другой мир, где с его слов — так представляют Землю! Да, вот и ужас — непонимания… И вас пока спасли — так. Пока будете здесь. А этот…

— Ну, мы видели, — объяснил «бывший тот» Ратона. — Его… прямо переменой ветви вставило туда? На ту «сцену Дома Культуры»? Где, не разбираясь, и выдали прутом по… мочевым местам? И ужас же, если правда, и… Жалеть ли такого? И — что он может искупить? Выродок — но что спросить с него, что может исправить?

— Но… и позор должен быть, — твёрдо ответил «бывший тот» Итагаро. — Вечный позор, по мирам… Хотя вы говорили: свой шанс у каждого… И какой-то — даже у такого? Как представить…

— А как же — наша история?..

…— А тот текст, что вначале? Вспоминался мне ещё в вагоне? Том, где проснулись? — спохватился «бывший Джантар», поняв, о чём не успел спросить, перед самым расставанием.

— Ах, это! — спохватился и Кламонтов. — Да… Большей частью — из дневников, статей или черновых записей — того, настоящего Джантара!

— И кто же — «вождь, чьё святое имя оправдывало всё»?

— Так… Частью! — повторил уже Вин Барг. — А частью… переплетено с чем-то! Мы сами не разобрались…

…— Вот тут, значит, и было, — сказала Фрая.

— Тут? — удивился Илтай, осматривая поляну с остатками каменной ограды. — Ты так думаешь?

— Но и я так чувствую, — ответил Ратак. — И все мы… Тут и стоял …интернат, где они…

— И тут сделаны такие открытия! — прошептала Фрая. — Тут они пришли к такому!

— И поняли, записали всё — сами! Независимо от… него! — добавил Гламиар.

— А здесь, чтобы что-то ощутить… разуваться не надо? Как тогда? — зачем-то спросил брат Джортола. (В этот раз его взяли с собой.) — А то холодно…

— Нет. Сейчас не надо, — взволнованно ответил Джортол. — Да… Кто бы мог поверить, что это было здесь…

— В такой дали, — добавил Илтай. — Представьте, как тогда было! Это сейчас рядом — дорога…

— Что ж, мальчики, — приглушённо сказала Фрая. — Постоим тут немного, и пойдём…

Все десятеро умолкли — пытаясь представить…

…Как тут жили тогда — они?

Хотели иметь свою историю — не представляя, что ощутили чужую… Хотели стать кем-то, вырваться отсюда — ещё не зная: кем доведётся стать, что совершить здесь, уже вернувшись свободными… И — чьими двойниками в каком-то смысле были, прежде чем стать теми, кем их знает мир…

Входили в жизнь заново, листали книги, вели беседы… И — стало основой нынешней, неразрушающей биологии…

Как сомкнулась реальность!..

И не хотелось даже думать — о тех, чью вину нельзя измерить…

О тех — кто намеревались устроить некое «последнее судилище»; о том — кто мог усмотреть в той истории «неприличное», и требовал переписать, переиграть её… Тут, в этом месте, думалось лишь: какой была — и какой стала медицина и биология! И основы заложили, своими работами — тогда ещё их ровесники, их двойники! Здесь, в этом интернате…

(Обе группы — в разное время… Ладно хоть — не опозорили Землю те «шутники» и «никакие»… Затерялся их след — в земной истории…)

…А теперь — лишь каменная ограда. И — пар изо рта в стылом воздухе, на фоне порыжевшей листвы…

…И — ещё долго стояли посреди осеннего леса, каждый пытаясь представить: как всё было…

Пока Фрая, взглянув на часы, не напомнила о времени — и все так же молча направились обратно к дороге, где их ждал электромобиль…

© Юрий Леляков 2011

Анапа — Ровно

29 августа 1987 – 10 января 2011