Михаил Бойцов - Бог, Рим, народ в средневековой Европе

Главная же мысль Лотского состоит в том, что подделка не добавила по сути дела ничего нового в рисунок отношений между Австрийским герцогством и империей. Австрия уже к середине XIV в. обладала полной автономией, хотя ни в одном правовом документе этот статус не получил адекватного описания. Тем самым создатель «Большой привилегии» был, конечно, фальсификатором — но только когда изготавливал поддельные грамоты. Содержание же этих грамот было, напротив, подлинным — в том смысле, что отражало действительное положение вещей. Смелое творчество Рудольфа IV и его соратников по сути дела лишь восполняло зиявшую лакуну в правовом описании окружавшей их действительности.

На политическую подоплеку странного стремления Лотского приглушить новаторское значение «Большой привилегии» обратил внимание очередной «бранденбургский» (в данном случае правильно сказать «гессенский») историк — Петер Морав. Он-то как раз исходил из того, что «Большая привилегия» не отражала уже сложившейся реальности, а создавала новую, причем роль этого документа в конечном отсоединении Австрии от Германии и их последующем существовании в виде двух разных политических сообществ весьма велика. Противоположный же по сути взгляд Лотского был, по мнению немецкого историка, отнюдь не случаен, а всецело закономерен в специфической политической атмосфере Второй Австрийской республики [223] Moraw P. Das «Privilegium maius» und die Reichsverfassung // Fälschungen im Mittelalter. Internationaler Kongreß der Monumenta Germaniae Historica. München, 16.–19. Sept. 1986. Bd. 3. Hannover, 1988. S. 201–224, особенно S. 202–203, 220. (MGH Schriften; 33/3). Для более широкого взгляда на проблему см.: Thaler P. National History — National Imagery: The Role of History in Postwar Austrian Nation-Building // Central European History. 1999. Vol. 32. No. 3. P. 277–309. . Морав, видимо, намекал здесь на то, что на протяжении послевоенных лет в австрийских политических кругах было принято всячески дистанцироваться от «Большого соседа», подчеркивая всеми средствами, будто недавнее пребывание Австрии в «Великогерманском рейхе» было явлением сугубо вынужденным и исторически случайным. У Лотского же как раз и получалось, что Австрия еще в середине XIV в. оказалась практически независимой от империи, встала на собственный путь и нуждалась разве что в юридической фиксации своего нового состояния. Тем самым историческая Австрия проявляла, в понимании Лотского, удивительный — почти мистический — континуитет на протяжении многих столетий: границы Второй республики очерчивали примерно ту же территорию, что занимали владения Бабенбергов. Расширение же державы при Габсбургах или слияние ее с империей — что с первой, средневековой, что с третьей, нацистской, — признавались временными отклонениями от правильного состояния. Всякий раз Австрия рано или поздно возвращалась к своим естественным пределам [224] Подробно о взглядах Лотского в связи с его интерпретацией Большой привилегии см.: Stockinger Th. Op. cit. S. 367–375. . Лотскому было 15 лет, когда на его глазах стремительно развалилась Австро-Венгерская империя. От одной из пяти великих европейских держав остался скромный анклав из земель с преобладавшим немецкоязычным населением. Признание произошедшего неизбежным возвращением к некоему органическому состоянию, наверное, помогло Лотскому и людям его поколения психологически приспособиться к перевернувшему их жизнь катаклизму.

Знаменитая «Большая привилегия» представляет собой не единый документ, как можно подумать исходя из ее укоренившегося названия, а комплекс из пяти грамот, составленных от имени королей Германии и императоров, в «самой ранней» из которых к тому же дословно приводятся тексты еще двух совсем уж древних привилегий. Если посчитать и эти «заверенные и подтвержденные копии», количество поддельных грамот увеличивается до семи [225] Копии, просто воспроизводившие какой-либо документ, в дипломатике принято называть vidimus (букв. «мы видели»), такие же, в которых еще и подтверждалось его правовое значение, обозначаются термином transsumptus. Данная грамота является как раз транссумптом. .

«Самую раннюю» грамоту якобы выпустил король Генрих IV 4 октября 1058 г. в местечке Дюрренбух на Дунае. (В литературе ее нередко называют кратко Heinricianum [226] Die Urkunden der deutschen Könige und Kaiser. Bd. 6. Berlin; Weimar; Hannover, 1978. P. 52–54. Nr. 42b. (MGH DD; 6). Далее все цитаты из Heinricianum приводятся по тому же изданию с указанием только страницы. Факсимильное воспроизведение грамоты см. в кн.: 1100 Jahre österreichische und europäische Geschichte in Urkunden und Dokumenten des Haus-, Hof- und Staatsarchivs / hrsg. v. L. Santifaller. Wien, 1949. Taf. 20a. (Publikationen des Österreichischen Staatsarchivs; Ser. 1, Faksimile-Werke 1) и в высоком разрешении на сайте: http://www.archivinformationssystem.at/bild.aspx? VEID=28990&DEID=10&SQNZNR=1. .) В ней государь подтверждал маркграфу Австрийскому Эрнсту в знак признания его заслуг перед империей, особенно в борьбе с неверными (подразумеваются венгры, которых фальсификатор считает еще язычниками), обе только что упомянутые древнейшие привилегии. Сверх того, Генрих IV по собственной инициативе жаловал маркграфу право покровительства (а то даже и полную власть) над двумя епископствами — с центрами в Зальцбурге и Лорхе. (Фальсификатор XIV в. здесь следует за фальсификатором X в., добивавшимся признания кафедры в Пассау прямой наследницей позднеримского епископства с центром в Лавриаке — будущем Лорхе [227] Erkens F.-R. Lorcher Fälschungen // LexMA. Bd. 5. Lachen am Zürichsee, 2002. Sp. 2112. .) И наконец, маркграфу и его преемникам отныне дозволялось (и даже полагалось) проносить меч правосудия (как символ судебной власти) и знамя их земли перед всем народом и даже перед императором [228] «Insuper concedimus nos et damus sepe nominato Ernesto suisque posteris ac ipsi terre Avstrie illam graciam, quod ipsi gladium iudicii ipsorum et bbanderiam sive vexillum terre ipsorum publice ante imperium et ante totum mundum et populum deferre debeant atque possint <���…>» (P. 54). См. попытку объяснить это место: Baum W. Rudolf IV. der Stifter: Seine Welt und seine Zeit. Graz; Wien; Köln, 1996. S. 96–97. .

Хотя правила использования церемониального меча и знамени в Средние века до сих пор не изучены в деталях, содержание привилегии в целом понятно. Перед князем несут меч (обычно без ножен, хотя, видимо, не всегда) в знак того, что ему принадлежит право высшей юрисдикции. В присутствии судьи более высокого ранга (короля или императора) меч князя должен быть убран в ножны и опущен, а знамя, очевидно, свернуто. Для австрийского же князя Генрих IV делает почетное исключение.

Вторым подделанным документом стал диплом императора Фридриха I Барбароссы от 17 сентября 1156 г. (Fridericianum). Он занимает центральное место во всем комплексе фальшивок и обозначение «Большая привилегия» в узком смысле относится к нему одному [229] Die Urkunden der deutschen Könige und Kaiser. Bd. 10. T. 4. Hannover, 1990. P. 344–349. Nr. 1040. (MGH DD; 10/4). Факсимильное воспроизведение этой грамоты см. в кн.: 1100 Jahre österreichische und europäische Geschichte… Taf. 20b и в высоком разрешении на сайте: http://www.archivinformationssystem.at/bild.aspx?VEID=29082&DEID=10&SQNZNR=2. . Список привилегий, якобы пожалованных Барбароссой по случаю повышения ранга австрийского маркграфства до герцогства, впечатляет. Достаточно заметить, что новоиспеченный герцог Генрих II Язомирготт (как и любой его преемник) не обязан никакой службой императору; разве что в случае войны против Венгрии ему положено выставить за свой счет дюжину вооруженных людей сроком всего на месяц.