Иван Беляев - Вацлав Гавел. Жизнь в истории [litres]

Мне кажется, что не повредит прямо сейчас вспомнить, почему вообще выступаем за членство в НАТО.

Я бы сказал, что на это есть три главные причины.

Первая: чешские земли лежат в самом центре Европы, являются традиционным перекрестком различных европейских духовных течений и геополитических интересов, и их тысячелетняя история показывает, что не было большого европейского конфликта или конфронтации, которые бы их миновали. <���…>

Мы не хотим только брать и ничего не давать сами. Наоборот: мы хотим активно участвовать в защите европейского мира и демократии. Мы слишком часто на собственной шкуре узнавали, куда в политике ведет равнодушие к судьбе других, чтобы поддаваться ему самим.

С этим связана вторая причина: мы принадлежим и всегда принадлежали к западноевропейскому культурному кругу, мы исповедуем все основные ценности евро-американской цивилизации, такие ценности, как гражданское общество, парламентская демократия, политический плюрализм, правовое государство, основанное на уважении к отдельному человеку и его правам и свободам, рыночная экономика. <���…>

Третья причина, так сказать, геополитическая. Мы хорошо помним опыт Мюнхена, который был не только крахом западных демократий перед лицом наступающего нацистского зла, крахом, за который Запад должен был жестоко расплатиться, но и крахом всей тогдашней системы европейской коллективной безопасности. Этот опыт говорит нам, как важно, чтобы мы – как страна, лежащая на столь открытом месте, – были крепко встроены – в своих и общих интересах – в систему функционирующей коллективной обороны. 440

За полгода до этого Лех Валенса и Вацлав Гавел воспользовались возможностью заговорить о расширении НАТО с Биллом Клинтоном – тогда оба они находились в Вашингтоне на открытии Музея Холокоста. Риторика Гавела при этом была несколько тоньше, чем у Валенсы. Последний напирал на извечные страхи Польши перед Россией и Германией. Гавел же сказал Клинтону, что НАТО должно создать в регионе пояс стабильности. На фоне мрачных событий в бывшей Югославии это звучало убедительно.

Никто, впрочем, не хотел форсировать процесс расширения НАТО до переизбрания Бориса Ельцина. Ельцин и сам был против расширения, но еще радикальнее выступала оппозиция: в Белом доме понимали, что это может отнять предвыборные очки у Ельцина и отдать их коммунистам. Американский дипломат Джеймс Коллинз предупреждал госсекретаря Кристофера перед поездкой того к Ельцину в октябре 1993 года, что НАТО является для России болезненной темой: «Если НАТО примет политику, предусматривающую расширение в Центральную и Восточную Европу, не оставив дверь открытой для России, это будет однозначно воспринято в Москве как действие против России и русских» 441. В мае 1995 года, когда Клинтон прибыл в Москву на празднование 50-летия Победы, Ельцин сказал ему, что не видит в расширении альянса ничего, кроме «унижения России» 442.

Между тем еще в августе 1993 года, находясь с рабочей поездкой в Варшаве, Ельцин публично сообщил, что принципиально не возражает против вступления Польши в НАТО. «Нелегко было склонить президента Ельцина к такому символическому историческому жесту. Я использовал много аргументов, старался найти надлежащий подход. Когда казалось, что уже ничего не получится, я перед самым выходом к ожидавшим нас журналистам сказал: “Ну так как, господин президент, неужели вы скажете всему миру, что президент России что-то запрещает независимой, суверенной и демократической Польше?” И он ничего такого не сказал. Мало того, он письменно подтвердил и перед камерами сказал на весь мир, что не имеет ничего против вступления Польши в Североатлантический альянс», – вспоминал об этом Лех Валенса 443.

Это событие позволило говорить, что «начало реального расширения [НАТО] положено пьяным Ельциным» 444, а тогда переполошилось практически все окружение Бориса Николаевича, включая министра иностранных дел Андрея Козырева и министра обороны Павла Грачева. В последующие дни МИД постарался сохранить лицо, но при этом осторожно дезавуировать слова президента.

Сразу после Варшавы Ельцин отправился в Прагу, где Гавел пригласил его в ресторан U Zlaté třináctky на Нерудовой улице. Они уже встречались в неформальной обстановке в 1991-м, когда президент РСФСР приезжал в Чехословакию с деловым визитом. Поскольку Ельцин в то время главой отдельного государства не был, а Гавел не собирался занимать чью-либо сторону в их споре с Горбачевым, разговор прошел в ресторанчике U Kalicha – там, где у Гашека встречаются «в шесть часов вечера после войны». Гавел тогда заказал пиво, утку для Ельцина и что-то небольшое для себя – состояние здоровья уже ограничивало его в еде. Ельцин же расправился с уткой так быстро и легко, что, как предположил президент Чехословакии, легко бы съел еще одну.

Считается, что в разговоре с Гавелом U Zlaté třináctky Ельцин тоже не нашел принципиальных возражений против расширения НАТО, хотя, наученный варшавским опытом, громких заявлений не делал. «Незадолго до его визита министр иностранных дел Андрей Козырев произнес речь о сфере российского влияния в Центральной Европе. Это были для чехов весьма неприятные слова. А Ельцин сказал что-то вроде брежневского: “Это ваше дело”, но в отличие от Брежнева Ельцину можно было верить», – говорит переводчик и журналист Либор Дворжак 445 445 https://www.radio.cz/ru/rubrika/progulki/vozliyaniya-elcina-chexi-vosprinimali-s-ponimaniem. .

В октябре 1993 года была создана программа «Партнерство во имя мира», участие в которой для стран Центральной Европы должно было предшествовать членству в альянсе.

В январе 1994 года, за несколько дней до саммита НАТО в Брюсселе, Клинтон приехал в Прагу. Гавел загорелся тогда идеей отвести его в джазовый клуб Reduta, чтобы американский президент сыграл там на саксофоне. Поначалу американская служба протокола резко возражала, не желая разбавлять столь легкомысленным мероприятием серьезный визит, посвященный расширению военного блока. Кроме того, за несколько дней до поездки умерла мать Билла Клинтона, а это требовало полного пересмотра программы и отмены всех развлекательных мероприятий.

Однако Гавел свою идею не оставил и напрямую сказал о ней Клинтону. В итоге тот согласился, но выдвинул условие: ни фотографии, ни записи вечера не должны попасть в прессу. «Вечер был великолепный, все веселились. Клинтон играл на саксофоне, который подарил ему Вацлав Гавел, и для большинства чешских политиков, приглашенных Гавелом, это стало событием всей жизни. Оба президента подружились, и Вацлаву Гавелу с тех пор всегда была открыта дорога в Белый дом. Мы уезжали из клуба в восторге. В три часа ночи меня разбудил телефон, звонил друг из Германии: канал ZDF транслирует запись вечера в “Редуте”. Ее втайне сделал через стекло кабины чешский звукооператор и тут же продал нескольким иностранным телеканалам», – весело вспоминает Ладислав Шпачек 446 446 Шпачек. С. 133. .