Иван Беляев - Вацлав Гавел. Жизнь в истории [litres]

17 июля 1992 года Словацкий национальный совет принял декларацию о государственном суверенитете Словакии, Гавел подал в отставку, его возможное переизбрание было заблокировано словацкими депутатами. 26 августа Клаус и Мечиар согласовали график разделения федерации, 1 сентября СНС одобрил проект конституции Словакии, в целом написанной как конституция независимого государства.

18 ноября в Федеральном собрании был отклонен закон о прекращении существования федерации с 1 января 1993 года. Но при этом фактически страна уже была разделена, а 19 ноября Чешский национальный совет принял резолюцию о готовности взять ответственность за судьбу страны – своего рода аналог декларации о суверенитете Словакии.

25 ноября согласительная комиссия представила компромиссный вариант: закон вступает в силу, если его ратифицируют обе республики, при этом каждая могла выбрать свой собственный вариант такой ратификации: через референдум или голосование национального совета. Однако обеспечить необходимое большинство не получилось и теперь. После перерыва депутаты под нажимом правительства вновь голосовали за исходный текст закона, который отдельной ратификации не предусматривал, а несколько оппозиционных депутатов дрогнули и добавили необходимые для утверждения голоса. ЧСФР оставалось просуществовать 36 дней. 9 декабря ЕС объявил о готовности всех стран-членов признать обе республики.

Вацлав Клаус и Владимир Мечиар не смогли сработаться в одном федеральном правительстве, но легко нашли общий язык в деле разделения федерации, хотя ни тот, ни другой не шел на выборы с подобными обещаниями. «Ни одна политическая партия не имела мандата от граждан на то, чтобы вообще вести переговоры о разделении государства. Да, дискутировали о децентрализации, о новых компетенциях, в рамках этой дискуссии был открыт и вопрос социально-экономический <���…> Вторая половина 90-х годов была для Словакии дорогой, которая привела ее почти к полному краху, банкротству банков, двадцатипроцентной безработице, дикой приватизации. Последствия для политической культуры были серьезными и глубокими. А создал это прецедент, когда политик может решать вопросы, на которые не получал мандата от граждан», – говорит словацкий политик, первая женщина во главе правительства Ивета Радичова 422 422 https://ct24.ceskatelevize.cz/domaci/2187316-o-rozdeleni-csfr-melo-byt-referendum-politici-na-nemeli-pravo-shoduji-se-expremieri.

А что же Гавел? Вот как он комментировал свою отставку 17 июня:

Я решился на этот шаг по зрелом размышлении, и меня привела к нему уверенность, что обязательства, вытекающие из присяги Чешской и Словацкой федеративной республике и ее конституции, я уже не смогу исполнять таким способом, который был бы в согласии с моими устоями, убеждениями и совестью. Пытаясь последовательно исполнять эту присягу, я бы даже мог стать препятствием на пути масштабных перемен в нашей государственности <���…> Я не могу представить, как бы я мог в подобных обстоятельствах и в нелегкое время, которое нас ждет, хорошо служить на своем посту. 423 423 https://archive.vaclavhavel-library.org/File/Show/157184.

При этом в сентябре того же года в одном из телевизионных интервью Гавел отзывается о курсе, который избрал Клаус, почти одобрительно:

Прежде всего я хотел бы сказать, что политика победителей выборов в чешских землях – ODS во главе с Вацлавом Клаусом, хотя и с тысячей отдельных оговорок, в своей основной линии, по моему мнению, правильна. Это политическое представительство приняло во внимание ситуацию, приняло во внимание и то, что в Словакии победил эмансипационный процесс <���…> Сказало: да, хорошо, это факт. А теперь устроим это быстро, основательно, честно и достойно. С этой линией я согласен, она, я думаю, правильна. 424 424 https://archive.vaclavhavel-library.org/File/Show/159006.

С годами же воззрения последнего президента Чехословакии на бархатный развод стали и вовсе спокойными. Вот разговор с журналом «New Yorker» в 1995 году:

Если я бы я имел больше полномочий, возможно, мог бы этот процесс разделения усложнить, но с сегодняшней перспективы мне кажется, что остановить его, оставаясь демократом, я бы не мог. Это мог бы остановить диктатор, а у меня никогда не было амбиций им быть. Это мог быть Тито, если бы такой Тито был, да? 425

Во второй половине 1992 года Гавел находится в подвешенном состоянии. Биографы обращают внимание на тему ожидания в его речи, в конце октября произнесенной во Французской академии:

Дамы и господа, я прибыл к вам из страны, которая много лет ожидала своей свободы. И потому разрешите мне использовать эту возможность для небольшого размышления о феномене ожидания.

Ждать можно по-разному.

На одном конце большого спектра всех видов ожидания находится ожидание Годо как воплощенного универсального спасения. Ожидание многих из нас – людей, живших в коммунистическом мире, – было часто или почти постоянно близко к этой крайней форме. Окруженные, захваченные и, так сказать, внутренне колонизированные тоталитарной системой, люди теряли представление о выходе, волю что-то делать и чувство, что что-то вообще можно сделать. Они просто теряли надежду. <���…>

На другом конце спектра было ожидание иного рода: ожидание как терпение. Это было ожидание, основанное на сознании того, что говорить правду и таким образом сопротивляться имеет смысл из принципа, просто потому, что это правильно и что человек не должен рассчитывать, приведет ли это к чему-то завтра, послезавтра или когда-либо. <���…>

Дамы и господа, я прибыл к вам из страны, полной нетерпеливых людей. Возможно, они нетерпеливы потому, что так долго ожидали Годо и теперь думают, что Годо наконец пришел. Это ошибка столь же глубокая, как и та, на которой было заложено их ожидание. Годо не пришел. И это хорошо, потому что если бы какой-то Годо и пришел, то он был бы лишь вымышленным, коммунистическим. Созрело лишь то, что должно было созреть. Может быть, оно созрело бы раньше, если бы мы лучше поливали. А теперь у нас одна задача: собранный нами урожай превратить в новый посев и этот посев опять терпеливо поливать.

Если мы уверены, что хорошо посеяли и хорошо поливаем, у нас нет причин для нетерпения. Достаточно понять, что наше ожидание имеет смысл. 426

Ожидание Гавела имело смысл. В Праге к этому времени сложился любопытный политический расклад. В общественной жизни без трех минут суверенной Чешской республики доминировали Вацлав Клаус и его партия. Без их поддержки Гавел не мог бы претендовать на должность президента новой страны. Но стоит принять во внимание, что и Клаус нуждался в фигуре Гавела – в первую очередь как президента, пользующегося огромной популярностью за пределами Чехии. Использовать авторитет Гавела для достижения внешнеполитических целей, но не позволить ему стать альтернативным центром силы, противостоящим правительству ODS, ограничив президентские полномочия, – такую задачу решал в конце года Вацлав Клаус.