Реми Коффер - Всемирная история разведывательных служб. Том первый. 1870–1939

В 1930 году он познакомился со своим коллегой, Шарлем Мартинья, в то время портье в гостинице. Шарлю Мартинья тридцать семь лет, он происходит из скромной семьи с юга страны. В 1931 году он приехал в Париж, чтобы найти место чернорабочего на газовом заводе. Начиная с 1935 года он тоже много разъезжает, особенно часто ездит в Болгарию. Через два года, в феврале 1937, он уходит с завода и полностью посвящает себя «профессии торпедо». Его первое задание — разведывательная миссия в Мексике, вероятно, поиск возможностей покончить с Троцким.

Средства. — Очень значительные. Например, Сергей Эфрон получает в месяц 2000 франков, ощутимую сумму. Разведсеть использует самолет, в то время дорогостоящее транспортное средство. Его используют, когда Рената Штайнер должна доставить из Швейцарии послание Аббиата для Лео. А также когда Шпигельгласс доставляет из Рима Гертруду Шильбах. Кондратьев разъезжает по Швейцарии в роскошном «личном автомобиле», приобретенном на не имевшиеся у него средства. После смерти Мартинья его счет в банке будет равняться 80 000 франков, а Аббиата — 130 000.

Деловая эффективность. — Средняя. Несомненен успех в деле Рейсса, но имел место и ряд промахов. Благодаря им Сыскная полиция Лозанны (возглавляемая будущим шефом швейцарской контрразведки времен Второй мировой войны, Робером Жакийяром) задержала двух «торпедо», а также Гертруду Шильбах и Ренату Штайнер. Комиссар Борель, руководитель расследования с французской стороны, задержит Пьера Дюкоме и Дмитрия Смиренского. В действительности благодаря оказанному давлению (некоторые французские политики надеются на сближение с СССР и сталинским режимом) Союз по репатриации, это логово НКВД в Париже, будет продолжать действовать.

Результат. — Положительный. Четкая «изоляция» троцкистов. Потому столь мало секретных агентов и офицеров советской разведки выберет путь открытого диссидентства после убийства Рейсса. В противоположность ему, большинство будет послушно выполнять приказ вернуться в Москву, рискуя погибнуть от пули в затылок в застенках Лубянки или сгинуть в ГУЛАГе.

Однако было два исключения: первое — Александр Орлов, шеф НКВД в Испании, и второе — Вальтер Кривицкий. Убийство его друга детства окончательно убедило резидента советских спецслужб в Нидерландах в необходимости порвать с руководством из Москвы…

Братья были из графства Донегаль, что на северо-западе Ирландии. Они были наследниками богатой семьи землевладельцев. Несмотря на это привилегированное социальное положение они не смогли устоять перед прелестями большевистской революции. Именно поэтому Нейль Гамильтон Гоолд-Версхойле, поработав в Би-Би-Си, устраивает паломничество в Красную Мекку и в 1929 году оказывается в Москве.

Прием со стороны советских властей был довольно-таки холодный:

«Товарищ, не считаешь ли ты, что тебе лучше вернуться в Ирландию и там поработать на Революцию, чем жить за счет Революции в той стране, где она имеет успех?» — предложил ему войти в игру один начальник из ГПУ.

Нейл считал, что нужно заслужить как награду возможность жить в социалистическом раю. Он устроился работать в «Интурист» и женился на русской, имевшей физический недостаток, — потерявшей руку во время Октябрьской революции. Одно событие возбудило к нему подозрение у советских спецслужб. В 1933 году, во время знаменитого процесса над британскими шпионами из фирмы «Виккерс» («1933 год: процесс Виккерса в Москве»), ГПУ обнаружило у одного из инженеров фирмы письмо, адресованное Нейлу Гоолду. Чистое совпадение — таким будет заключение на площади Дзержинского. В Москве часто бывают англичане — вот и все.

В стране добровольно живет человек, являющийся наследником богатой ирландской семьи. Почему бы не воспользоваться этим? В 1937 году его приглашают на Лубянку:

«Мы хотели бы, чтобы ты поехал в Испанию и выполнял некоторые задания на пользу пролетариата!»

Ответ был хлестким:

«У вас достаточно денег, чтобы купить себе шпионов. Для меня Революция — это нечто другое!»

После этого Нейл возвращается в Ирландию и вступает в микроскопическую Компартию. Сын богатых родителей, говорящий на восьми языках, выбирает жизнь в крайней нужде. Он поселился в очень маленькой квартирке в Дублине. В квартирке почти не было никакой мебели. Только подстилка для сна и печурка. По утрам Нейл Гоолд-Версхойле, обернув ноги газетами, одевал на них огромные ботинки и зашнуровывал их бечевкой, как это делают русские.

Политика Компартии требовала того, чтобы он вступил в Ирландскую Республиканскую Армию. Когда правительство Де Валера решило в 1939 году интернировать республиканцев, Нейл в числе сотен бойцов ИРА оказался в лагере Куррафа. Именно там он рассказал о себе одному ветерану-республиканцу. От которого намного позже авторы книги узнали о судьбе Гоолда-Версхойле.

Политические заключенные одного круга всегда с сочувствием относятся друг к другу. Однажды наш знакомец спросил у Нейла, кем стал его брат Брайан, о котором не было никаких слухов.

«Он был убит в Испании агентами НКВД. Но это его вина, он не должен был вмешиваться в дела секретных служб…» — грустно ответил Нейл.

Судьба Нейла нам известна, по меньшей мере, в своих главных чертах: после освобождения из Куррафа он пытался реорганизовать КП и погрузился в бесконечные споры. Через день после доклада Хрущева на XX съезде КПСС, в 1956 году, он сумел связаться с супругой и сыном, оставшимися в Москве. Он поехал к ним. Что случилось с Нейлом Гоолдом потом, узнать оказалось невозможным.

Еще одно исчезновение в Стране Советов. Но тайна его брата, Брайана Гамильтона Гоолда-Версхойле, оказалась еще более темной. У нас ушло 15 лет на то, чтобы хоть что-нибудь выяснить. В 1935 году он остается в СССР, как и Нейл. Специалист в радиотелеграфии, он тоже работал в Би-Би-Си. В отличие от своего брата два года спустя он соглашается поехать в Испанию, очевидно, по желанию людей из ГРУ.

В 1938 году, в пору отзыва русских, он находится в Барселоне. Однажды его просят зайти на один из кораблей в порту. Не успел он подняться на борт, как его схватили, посадили в трюм, а корабль понесся в направлении Одессы. Обвиненный в шпионаже, Гоолд-Версхойле был осужден на десять лет тюрьмы. Это там ветеран германской КП, Маргарет Бубер-Нойманн, услышала разговоры о нем, прежде чем ее саму отправили по указанию Сталина к Гитлеру… Брайан Гоолд, по-видимому, умер в тюрьме. Симпатизировал ли он, как нам сообщили в Барселоне, левым — противникам Сталина, что было равно предательству в глазах НКВД? Вполне возможно. Знал ли он слишком много о преступлениях Сталина в Испании? Вероятно.