Оскар Шервин - Шеридан

Благодаря этим письмам мы имеем возможность воочию увидеть все их окружение: придворных «старых сплетниц» и провинциальных барышень, их балы и вечера за картами, во время которых миссис Тикелл обычно проигрывалась в пух и прах; общество великих мира сего, где они надеются блистать; Фокса — приятеля Шеридана, Джорджа Селвина, отпускающего меткое словцо, Нортов, Тауншендов, Хобартов и Фокенеров, с которыми они теперь водят дружбу. Мы знакомимся с придворными леди: жеманницей мисс Джеффрис и занудой мисс Босс («томной девой», как именуют ее сестры в своих письмах), к которым миссис Тикелл, умеющая ненавидеть, питает острую антипатию. То и дело они ездят в Лондон: посмотреть какое-нибудь интересное зрелище, побывать в театре, устроить уютный ужин с устрицами в Друри-Лейне, показаться врачу, порадовать визитом престарелых родителей, Бавкиду и Филемона, обитающих на Норфолк-стрит. Они присутствуют при чудесном полете воздушного шара Бланшара и при дебюте миссис Джордан, пленившей весь город своей мальчишеской стройностью и заразительным смехом; им довелось наблюдать триумфальный успех миссис Сиддонс, которую называют Кемблом в юбке — так высоко ее актерское мастерство; на их глазах происходят головокружительные взлеты и падения театра. Время от времени в корреспонденции сестер мелькает импульсивная фигура Гейнсборо, поклонника семьи Линли: он подбадривает старого Линли, представляет всех его отпрысков в виде картин, подправляет портрет двух сестер, так чтобы исходящий от их лиц свет как бы озарял фон — темный таинственный лес.

Чего только не сделает, чего только не претерпит Мэри ради любимой сестры — миссис Шеридан! Пусть ее достатки скудны, зато как щедро ее сердце! Когда отец дает ей денег, она упрашивает сестру принять их. Когда Элизабет отправляется среди зимы в путешествие, Мэри посылает ей удобные сабо, чтобы в пути у нее не мерзли ноги. Мэри умоляет сестру переменить образ жизни, не кружиться в вихре удовольствий до первых петухов, не превращать ночь в день. Она постоянно печется о здоровье сестры, все время, выражаясь фигурально, щупает ее пульс и меряет ее температуру. Любуясь красивым пейзажем под Нориджем, она переживает, что рядом нет Шеридана и его жены, которые могли бы разделить ее восторги.

Она деятельно любит всех членов своей семьи, заботливо вникает в их дела, предоставляет им кров. То она берет под свое крылышко бедняжку Марию, которая, бунтуя против заведенных порядков, носит мужской кафтан и ночует не дома, а у своей подруги мисс Троуэрд; то она покровительствует Джейн, читает вместе с ней, утешает в горестях, помогает ей советами, строит для нее планы на будущее, сватает ее; то она опекает философа и мечтателя Оззи, вбившего себе в голову, что он встретился с призраком Карла I под аркадой дворца Хэмптон-Корт. Что касается стариков родителей, Бавкиды и Филемона, Филлис и Коридона, то они часто и подолгу гостят у нее, при этом отец неделями музицирует, а мать сидит над счетами и газетами.

Нужно иметь большое терпение, чтобы ладить с миссис Линли, которая скаредничает даже в день смерти Марии, рвет и мечет по поводу возвышения театра, просаживает в карты все, что успевает прибрать к рукам, бранится и злословит, но при всем том остается преданной и мужественной женой и матерью. Даже тяжелые утраты не могут заставить ее отказаться от своих причуд или побороть свою одержимость карточной игрой. Как орел, бросается она в своем синем поплиновом платье на Хэмптон-Корт, «обуреваемая стремлением сражаться в вист, хотя я и говорила ей, что у нее нет ни малейшего шанса выиграть у старых сплетниц».

Пылкий и непреклонный характер Линли-отца смягчается под напором непрестанных огорчений. По мере того как его дети поочередно сходят в могилу, он погружается во все более глубокое уныние. Единственное его утешение — заботливая любовь миссис Тикелл и миссис Шеридан. Мы так и видим его понуро сидящим у себя в комнате в вязаном ночном колпаке и персидском халате, а затем радующимся приходу долгожданного письма от Шеридана. Однажды сестры, отправившись на прогулку в карете, доезжают до пределов Девоншира. Добравшись уже в сумерках до Эксетера, они неожиданно узнают, что здесь гостит их отец. Им сразу же приходит в голову мысль разыграть его. Из расспросов им становится известно, что отец будет возвращаться из гостей по темной аллее вечером, при лунном свете. Они останавливают свою карету, переодеваются и, изменив голос, развязно заговаривают с ним грубым и озорным тоном. Отец изумлен и шокирован, думая, что к нему пристают распутницы, но зато несказанно радуется потом, узнав в мнимых распутницах собственных дочерей.

Светлый, жизнерадостный юмор Мэри Тикелл и ее веселый, добрый нрав — желанные гости в доме Шериданов. Вот один пример, взятый не из переписки сестер, а из воспоминаний их брата Уильяма. В последний день 1781 года и он и сестра Мэри приехали на Брутон-стрит встретить наступающий Новый год. После ужина Шеридан предложил такое развлечение: пусть каждый гость сочинит эпиграмму, избрав мишенью какую-нибудь новую книгу. Незадолго до этого вышла в свет поэма Хейли «Победы долготерпения», и миссис Тикелл экспромтом сложила следующее четверостишие:

Эти живые воспоминания еще больше растравляли горе близких, оплакивавших ее безвременную кончину.

Да, смерть пришла за Мэри Тикелл слишком рано. Мэри долго болела и скрывала свой недуг от окружающих. Миссис Шеридан описала все стадии медленно протекавшей, но коварной болезни, трагическое прогрессирование которой вынудило Мэри поехать лечиться к горячим источникам; рассказала, как нежно заботились о больной Тикелл и Шеридан, как она твердо решила всячески скрывать, что надежды на выздоровление нет, как мучительно ей было покориться неизбежному. Даже в этих обстоятельствах миссис Тикелл пыталась приободрить сестру и буквально на смертном одре написала ей едва повинующейся рукой трогательную записку: «Миссис Тикелл свидетельствует миссис Шеридан свое почтение и берет на себя смелость высказать мысль, что, если она употребит свое свободное время после завтрака на переписку вышеизложенного, это будет споспешествовать ее усовершенствованию». Миссис Шеридан приписала ниже: «Последние строки, написанные рукой дорогой сестры всего за несколько дней до смерти, — она хотела показать, что по- прежнему может писать мне».

Через четыре года после кончины Мэри ее сестра, не перестававшая скорбеть о ней, почтила ее память в щемящих душу строках, которые предпослала дорогим ее сердцу письмам покойной: «27 июля 1787 года она отмучилась, и я безвозвратно потеряла сердечного друга и спутницу моей молодости — любимую сестру, чья душевность и благожелательность внушали любовь к ней всем тем, кому посчастливилось узнать ее. Она угасла на двадцать девятом году жизни, горько оплакиваемая всеми, и была погребена в соборе в Уэлсе, где она провела детство и счастливо прожила в бедности первый год своего замужества. Не прошло и двух лет после ее смерти, как мистер Тикелл женился вновь — на восемнадцатилетней красавице!!!» (Когда Мэри умерла, Тикелл был безутешен и хотел запечатлеть в надписи на надгробном камне свою решимость никогда больше не жениться. Его благоразумно уговорили отказаться от этого намерения.)